Иная. Сейчас я сам рассмеялся этому слову. Она была для меня всем: моим воздухом, моим голосом, телом, душой. Ее суть составляла мою квинтэссенцию. Не было другого существа, с которым я бы хотел слиться так, как с ней. Дышать каждой клеточкой, впитывать солнечный свет. Мне казалось, что я вижу, как в ее легкие входит воздух, как из него извлекается кислород, наполняются альвеолы, как насыщается кровь и несет живительное чудо ко всем органам, к горлу, сердцу. Как воздух наливается цветом еще у нее внутри, расширяется, становится легким эфиром и с наслаждением срывается с ее нежных губ.
Мы лежали на белесой траве, раскинув руки в стороны. Ее ладонь касалась моей. Сосредотачиваясь на ощущениях от прикосновений, я улетал в открытый космос! Я чувствовал изменение температуры ее пальцев, сокращения микро-мышц, а она в это время продолжала петь. Тогда я парил в пространстве от эйфории, но сейчас мне немного грустно. Мы подарили друг другу частицу себя. Знаю, что наступит момент, и я больше не увижу ее никогда. И от одной только мысли, что я больше не услышу ее голос, мою душу терзала невыносимая тоска. Я был как ребенок, у которого отнимут самое дорогое сокровище, самое ценное в жизни. Я зарыдал. Тихо, беззвучно по моим щекам катились слезы чистого счастья, любви и боли.
***
– Ты все должен постичь сам, – шептала она, когда я просил ее разъяснить, подсказать, – сам, а я лишь могу освещать новые ниточки, которые помогут тебе связать все воедино. Но если я освещу их в другом порядке, то что случится тогда?
Сейшл была права, и кому как не мне знать об этом. Я бегал по лабиринту, искал выход, тыкался, как слепой, в холодные стены, а надо было лишь поднять голову и перелезть через нее! Просто перелезть! Пройти по верху, и тогда весь лабиринт станет виден, как на ладони.
Однажды она сказала мне то, что для меня было откровением, выбило из колеи.
– У тебя появилось клеймо, – произнесла она, гладя мня по лицу, и между делом целуя мои веки.
– Сейшл, но я с тобой всего лишь несколько часов.
Она засмеялась, погладила меня по щеке и поцеловала в губы. Первый раз.
– Милый мой, милый мой наивный пришелец. Теперь ты такой же жилец здесь, как и я.
Я забыл, как дышать. Без моего согласия. Как они могли?
– Пранкеры перенесли тебя сюда, ты мешал их захвату, мог посеять надежду у людей, которые увидят их такими же живыми, как они сами, перестанут их бояться. Мы с тобой здесь многие годы. Здесь иное течение времени.