Сполна насладившись переливающимся всеми цветами радуги небом, Лавия переключила свой интерес на Светило. Огромный шар, словно отлитый из белого золота, парил над головой. Его свет совершенно не резал глаз, его корона выставляла напоказ лучи, которые ближе к центру звезды горели бледно-розовым пламенем, а вырвавшись наружу, остывали до цвета тёмного индиго.
В Поднебесье Солнце не похоже на то, каким оно обычно видится с Земли. Хотя это – одна и та же звезда. А причина – в изменении его положения относительно наблюдателя. На Земле Солнце далеко от планеты, а здесь – значительно ближе, поэтому и выглядит крупнее и ярче. Атмосфера образует прозрачный плёнчатый купол, который рассеивает и приглушает губительную часть солнечного спектра.
Для многих жителей Поднебесья было излюбленным развлечением – наблюдать кипучую жизнь Светила во время его восхода и захода. Солнечная плазма вела себя, как живая материя: она то в доли секунды выплёскивала протуберанец энергии, словно лягушка выстреливала язык навстречу зазевавшемуся насекомому, то изменяла свой узор на поверхности Солнца так искусно, что глаз, как говорится, только диву давался!
Сегодня Солнце, как ему и полагалось, двигалось по запланированной траектории, чтобы на ночь зайти за пирамиду, которая была видна любому жителю Поднебесья и которую, почтительно глядя на неё, все так и называли: Пирамида… И – чтобы заснуть там… Всем было известно, что на вершине Пирамиды располагается дворец того, кто был Создателем мира, его Альфой и Омегой, Началом и Концом всего сущего, – Дворец Небесного Отца.
…Лавия, как все обитатели Поднебесья, любила наблюдать за закатом, и этот ежевечерний ритуал стал частью её бытия. Где-то, в самой глубине своей сущности, она таила смутное воспоминание о том, что и во времена земной жизни тоже с интересом наблюдала за жизнью Светила.
…Когда контур Пирамиды обзавёлся нимбом, что было признаком наступления сумерек, девушке пришла пора подумать о завтрашних делах и заняться своим туалетом. Лёгкими прикосновениями пальцев она поколыхала, то натягивая, то отпуская, витые пружины золотистых волос, и они, повинуясь ей, укладывались в безупречную причёску. Ангелу для этой процедуры не требовалось никакого стилиста-парикмахера.
«Да и зачем он мне, бестелесному существу?» – не без кокетства подумала Лавия, ещё раз убедившись в том, что вызванное ею зеркало не обезображивало и не приукрашивало её лица.