Традиции. Любви и уважения такое поведение Андрея Наташе не добавило. Канат, крепящий семью, трещал, нити его гнили и рвались и конец был определён.
Однажды Петя нечаянно уронил с полки макет сторожевого корабля, на котором служил Коноплёв, он же сам его, этот макет, и сделал. Андрей распсиховался и так ударил Петьку, что тот отлетел к стене и потерял сознание. Наташа схватила мальчика и в чём была сбежала с сыном к родителям. Навсегда.
Ефим Родионович дочь принял и поддержал. Вся родня Сечкиных и Коноплёвых Андрея осудила. Петину немощь все связывали с отвратным поведением Андрея во время беременности жены. Тот случай ему простили, а этот не простили. Сечкины и Коноплёвы происходили из старых казачьих родов, где семья была высшей ценностью, а дети – высшей наградой, даром божьим.
Коноплёв бросил семью и уехал из рыбацкого колхоза. Ну и бог с ним! А у Наташи с Петькой началась новая жизнь. Ефим Родионович стал поговаривать о переезде в город, но дочь – наотрез. К двадцати восьми годам Наташа к своей жизни привыкла, менять уже ничего не хотела, здесь – в Порт-Стрелке – подруга Вера, работа, свой угол, хозяйство, родня.
А ещё когда сбежала от мужа, взяла да и поступила в пединститут на заочное на факультет изобразительных искусств. Искусство снова вернулось в её жизнь всё теми же натюрмортами. Пробовала Наташа писать портреты – на Петьке тренировалась. Но сын был непоседой. Портреты малыша получались «кошмарными» по выражению подруги Веры. Других желающих позировать Наташе не нашлось и натюрмортами да пейзажами её творчество ограничилось.
В своём доме Наташа с сыном давно уже жили лишь по выходным, только зимой она забегала к себе через день, чтобы протопить печь. К деду Петька явился весь в пыли, таща за собой портфель размером ровно в половину мальчишки. С недавнего времени чуб у мальчика стал завиваться как у старорежимного приказчика, из-за чего Петька выглядел шкодой, а тут ещё и весь помятый, одно слово – воробышек-хулиган.
– Откуда ты пришло, такое чудо?! – вопросил дед Ефим.
Сечкин-отец лишь недавно сам расстался с чубом, заменённым на лысину. Причём, волосы в свои шестьдесят три года имел природные, без единого седого волоска. Несмотря на своё казачье происхождение, внешность у Сечкина была заурядной мужиковской. Красавцем Ефим не был, но лицо имел приятное, добродушное, улыбчивое. Добротой и победил милашку Дашеньку, как звали будущую жену Ефима в рыбацком посёлке.