Я заорала и подпрыгнула на кровати.
– О, при свете дня ты выглядишь очень аппетитно.
Сообразив, что сама предоставила нахалу верхнюю часть туловища для обзора, я вновь нырнула под одеяло, стараясь держаться от мужчины подальше.
– Немедленно покинь спальню и дай мне одеться.
Эдик расхохотался и встал с кровати. Я хотела зажмуриться, чтобы не ослепнуть от такой красоты, но не смогла. Огромный, мускулистый, с гордо торчащим достоинством, он стоял, как греческая статуя, и улыбался во все тридцать два.
– А теперь повернись задом, и марш отсюда.
Мужчина и не думал пререкаться. Он медленно покинул спальню, сверкая загорелыми ягодицами.
Моё сердце билось где-то в горле. Чёрт! Не так я себе представляла начало романа. Всё было неправильно. Если бы я не запаниковала, атлет запросто мог продолжить знакомство с моим невинным телом. Я принялась лихорадочно натягивать вещи. Хотела ли я продолжения? Да. Боялась ли? Очень. Мне всегда казалось, что близкие отношения должны быть апогеем каких-то великих чувств, а не наоборот. Что будет, если получив своё, Эдик отвернётся от меня, оставит с разбитым сердцем и кровоточащей душой?
Застегнув куртку спортивного костюма, я решила, что спешить с сексом не стоит. Мама могла бы мной гордиться!
Василий не сидел, он лежал у миски, продолжая лениво жевать. Я получила порцию яичницы и два бутерброда.
– Пока не съешь ― из-за стола не выйдешь.
– Спасибо, мамочка.
Эдик поставил на подставку сковородку со своей частью завтрака, решив не заморачиваться с тарелками.
– Итак. Ты переезжаешь жить ко мне.
Кусок сыра слетел на пол и был тут же схвачен Васькой.
– Ещё чего! У меня есть своё жизненное пространство, и я не собираюсь долго засиживаться в твоих хоромах.
– Это не обсуждается, детка. Боюсь, ты попала в очень неприятную историю, правда ещё не знаю, в какую.
– Вот когда узнаешь…
– Когда узнаю, может быть поздно. У меня всего неделя. Первого мая я улетаю в Штаты.
– Надолго?
– В смысле? Я там живу.
На радость Васе я выронила и кусок хлеба.
– А эта квартира?
Эдик пожал плечами.
– Родителей решил перевести из Нового Уренгоя. Пусть на старости лет на солнышке погреются.
– Вот как!
С одной стороны мне стало грустно. Сказка заканчивалась слишком быстро. С другой, из глубины души поднималась волна злости. Молодец! Хорошо придумал. Попользуется дурочкой и бросит.