На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия - страница 17

Шрифт
Интервал
Лечит секс печали.
Так пока я не стара,
Всё возьму, что можно.
Видно, мамкина нора
Для любви пригожна!

Обезьян и верблюд

Обезьян сказал верблюду,
Ты уродец, сукой буду!
Два горба, слюну жуёшь,
И колючки в пасть суёшь!
Шерсть твоя висит клоками,
Водишь впалыми боками,
Рабски ходишь под седлом,
То ли дело быть мулом!
Чист, начёсан, в славной сбруе,
Ни словечка молвит всуе,
Всё по-делу, точно в масть,
Ну, не наглядишься всласть!
Сам хозяин каравана
На него взберётся рано,
Гордо мул пойдет вперёд,
А за ним и весь народ!
А верблюд сказал, вздыхая,
Я, почти не отдыхая,
Притащил тяжёлый груз,
Еле выжил от обуз.
И теперь на передыхе,
Мы, верблюды, в целом, тихи.
Зря меня ты достаёшь,
Только зло во мне куёшь!
Я не склонен в жизни к дракам,
Но, готов всегда к атакам.
Тут он ухаря-примата
Отоварил враз ребята!

Две коровы

Две коровы, полетав,
Сели, чуточку устав.
Говорит одна корова,
Ну, валить ты мать здорова,
Точно, мощно, с высоты,
На дороги и сады.
Авиацию любя,
Ты жила бы всё бомбя!
Хорошо хоть от природы
Нет слонов такой породы,
Что б на воздусях гребли,
Нам подарочки несли.
В этот миг накрыло их,
И несчастных глас затих.
Между туч, врубившись в тему,
Кит решил свою проблему!

Злодеи

Профессор Мориарти,
Упёртый, черти жарьте,
Злодея идеал.
Был беспощаден к людям,
Удача, как на блюде,
Взошёл на пьедестал!
Гестаповский чинуша,
Без всяческого куша,
А только для идеи
Считал, всё зло – евреи.
Сам рук он не марал,
Лишь письменно карал.
Пехотный лейтенантик,
Был семьянин – романтик.
Вьетнамскую Сонгми
Сравнял с землёй с людьми.
Вернувшись, стал героем,
Жив до сих пор, не скроем.
У некого Пол Пота
Была одна забота,
Народонаселенья
Добиться истребленья.
Что б груды черепов,
А остальных в рабов!
Есть свежие примеры,
Ведь зло не знает меры,
И ненька Украина
Рукою зла – руина.
Любые мысли мимо.
Что, Зло – неистребимо?

Пацаны московские

Было время, махали на всё мы рукой,
Мол, коль выбор, так лучше уж вечный покой.
Твёрдо знали, стреляй до железки и в тлен.
Но никто не увидит нас сдавшихся в плен.
Пацаны – москвичи на отличку в войсках,
Их старшины держали в железных руках.
Слишком длинный язык, да ещё гонорок.
Поприжать и быстрей, а, при случае, срок!
Но когда над страной простиралась беда,
Пареньки из Москвы поспешали туда,
Где железные птицы и пули свистят.
Сколько их не вернулось московских ребят?
Всё такая ж сейчас по Москве пацанва.
Следующая страница