Виски протиснулся сквозь толпу к сцене, на которой – каждый над своими двумя квадратными метрами белоснежной плоскости – уже изрядно потрудились два художника. Разогретая музыкой и алкоголем публика жарко поддерживала своих избранников, кричалки и имена сменяли друг друга, кто-то уже бросился танцевать, маленькая девочка с пустышкой во рту вдруг серьёзно посмотрела на него снизу, где-то кто-то курил. До конца оставалось ещё достаточно времени, и Виски направился к бару, чтобы сделать своё пребывание поинтереснее.
«И тут он увидел её»: можно сколько угодно долго и даже изобретательно избегать этой простой классической фразы, но к чему? Начать с того, что он почти каждый вечер куда-то приходил и почти каждый раз вдруг видел какую-нибудь «её», и это всегда бывало в какой-то момент, произноси эту фразу или не произноси.
Другое дело, по каким причинам и законам люди неожиданно останавливаются взглядом друг на друге? Неизвестно. Почему среди десятков или сотен человекоединиц, сосредоточенных в каком-то месте и времени, – именно эта она? Почему именно этот он? Не обладая рефлекторно понятными паре ограниченными периодами для зачатия потомства (почему бросится к течной львице лев, носорожихе – носорог и к течной суке – пёс), вероятно, внутренне бросившиеся друг к другу люди, внешне медленно и даже неохотно сближаясь, сразу понимают только одно: да. Но факт остаётся фактом, вопрос выбора – не вопрос вовсе и решается в доли секунды: «да – да», «нет – нет», каждый знает практически мгновенно.
Виски взял два бокала с вином, в каждый щедро бросил матового льда из огромной железной лохани и встал рядом со своей избранницей на этот вечер. Она тоже не стала ничего изображать и с благодарностью приняла протянутый бокал.
– Я Бернар, но все зовут меня Виски.
– Я Ребекка, и никто не зовёт меня иначе.
– Привет.
– Привет.
Они чокнулись за знакомство и, улыбаясь, стали смотреть на сцену. В белой тельняшке в красную полоску и в узких белых брюках, она была вполне героиней его рисунков, за исключением того, что девушки на чёрно-белых улочках всегда были едва ли двадцатилетними, носились по ним в поисках неизвестно чего, крутили педали велосипеда неизвестно куда или озадаченно выглядывали в окошко, ожидая неизвестно кого. Этой же женщине со всей очевидностью было ясно, в поисках чего она сегодня вышла из дома, села в удобную прохладную машину и зачем взглянула останавливающим взглядом прямо в глаза безмятежному самовлюблённому Бернару Висковски.