- Просто тупо переписываешь мою историю болезни. Жалобы. Анамнез. Данные объективного обследования – кратко. Не надо писать все подряд. Этого малолетнего гондураса с подозрением на какой диагноз к нам направили?
- Гипертоническая болезнь. Артериальная гипертензия.
- Ну так вот, везде пиши кратко, кроме сердечно-сосудистой системы. Данные лабораторных исследований – тоже кратко. Когда дойдешь до инструментальных исследований, пишешь - протокол суточного мониторирования артериального бла бла бла от такого-то числа прилагается. Тоже самое с ЭХОКГ, и УЗИ брюха. Пожалуйста, без единой ошибки. Лучше не торопись. Спрашивай в процессе, если есть вопросы.
- Хорошо. А в заключении что писать?
- Брехун обыкновенный.
- Ну я серьезно.
- Да я тоже серьезно. Здоров он, Полина. Так и пишешь – здоров. Шевелись, крошечка. Сегодня эти гондурасы еще набегут. Покажу, как их принимают. И помни, в пять – я должен отсюда свалить. И ты тоже.
Молча кивнула и принялась заполнять акт. В действительности это оказалось сложно, просто потому что боялась ошибиться, от того и заполняла все медленно, пока Алмазов бегал по отделению. Вернулся он только тогда, когда началась «пятиминутка». Прошел как ни в чем не бывало в ординаторскую, присел рядом со мной за стол и уткнулся в историю болезни. Молча пододвинул мне ежедневник, ткнув пальцем в выписку и начал исправлять лист назначений. И только спустя несколько секунд, соизволил оторваться от стола и развернуться ко всем передом, положив на колени историю болезни. При этом дышит тяжело, то ли от того, что реально носился по отделению, то ли от того, что в ординаторской слишком душно и влажно. Краем глаза замечаю, как заведующая смотрит на уткнувшегося в историю болезни Алмазова, и понимаю, что возможно он не шутил. Смотрит она на него действительно странно. Может и вправду имеет на него виды. Я так засмотрелась на заведующую, что пропустила момент, как Алмазов достал мои… трусы и начал ими протирать свой лоб.
- Фух, жарко, - шепчет слишком близко, а потом протирает ими свой нос.
- Я их так-то носила, - шепчу ему на ухо, сжимая от злости кулаки. Фу, мерзость какая.
- Я их так-то постирал в первый день, вместе со всеми твоими шмотками. Вкусно пахнут, - тихо проговорил в паре сантиметров от моего лица, при этом едва заметно улыбаясь.