Обида ослепила, злость требовала выхода. Раздражение накатило
удушливой волной и превратилось в огонь. Первыми под тяжелым
взглядом дракона вспыхнули бордовые шторы. Черные уродливые пятна
расползались по плотной ткани подобно голодному зверю, пожирая ее с
чудовищной скоростью. Пламя перекинулось на гардины, что с грохотом
рухнули вниз, опалило стены и потолок, оставив следы сажи. Кто-то
сдавленно крикнул, но Адемар даже не обернулся.
Он и сам пылал, с трудом сдерживая рвущуюся наружу силу. Пальцы
ощутимо покалывало от избытка магии, но он почти не чувствовал боли
и едва ли замечал творящееся вокруг безумие. Любящее сердце
разлетелось на тысячи осколков, оставив вместо себя пустоту, только
мир был равнодушен к его страданиям.
– Я здесь, рядом.
Дракон услышал голос, подобный островку спокойствия в бушующем
море. Вопреки охватившему его отчаянию, двинулся навстречу в
поисках спасения. Алая пелена ярости спала. Огонь, сжигавший его
изнутри, отступил, едва Адемар почувствовал осторожное
прикосновение холодных ладоней. Открыл глаза, увидел Джаксаю –
мертвенно-бледное лицо, капельки пота на лбу, расширившиеся зрачки.
Язычки пламени танцевали на ее покрасневших руках. Несмотря на
боль, она продолжала держать его, звать, успокаивать. Поймав его
взгляд, слабо улыбнулась, покачнулась, но сумела сохранить
равновесие.
– Безумец! – прошептала она и потеряла сознание.
Адемар растерялся, но не дал ей упасть. Поймал в локте от пола,
бережно усадил в одно из кресел в гостиной, позвал слуг. Напуганные
люди отозвались не сразу. Первым вошел управляющий, за ним
горничные. Мужчина топтался рядом. Женщины скорбно вздыхали, глядя
на хозяйку, и сетовали на причиненный ущерб. Их поведение только
раздражало едва успокоившегося дракона.
– Лекаря! Быстро! – крикнул он. – И уберите здесь все, чтобы
никаких следов не осталось к вечеру.
Понимал, что пересудов не избежать, но стремился свести к
минимуму число свидетелей его постыдного поведения. Отнес жену в
комнату, уложил на кровать, не зная, как облегчить ее страдания.
Девушка еще не пришла в себя, но с каждой минутой ее состояние
становилось все хуже. Мелкая дрожь сменялась судорогами. Тело
выгибалось под немыслимым углом. Шумное дыхание прерывалось стонами
боли.
Никогда еще Адемар не чувствовал себя настолько беспомощным.
Страх того, что случилось нечто непоправимое, вызвал чувство вины,
мешал здраво мыслить. Одно только он сознавал со всей ясностью –
Джаксая спасла его, пожертвовав собой.