– Мария Алексеевна, голубушка! – Он приник к ладони генеральши в
перчатке. – Премного благодарен за приглашение. Давненько, знаете,
не выбирался вот так куда-то попросту, без церемоний. Пётр
Александрович. – Хозяин дома был одарён крепким рукопожатием. – Я
посмотрел документы, о которых Вы мне говорили утром… – Александр
Павлович махнул рукой. – Впрочем, неважно. Давайте не будем о
делах. Позвольте представить вам моего дорогого друга, Иван
Фёдорович Крузенштерн.
Государь сделал шаг назад и только теперь я заметила, что за ним
в гостиную вошёл ещё один мужчина. В отличие от государя, тоже в
гражданском, но военную выправку широких плеч сложно было утаить.
Хоть его и немного портил растерянный вид и смешной нос
картошкой.
– Надеюсь, вы не разозлитесь на меня, милая Мария Алексеевна,
что я сегодня не один.
– Ваше Величество! – Императору тоже досталось веером по плечу.
– Мы всегда рады новым лицам. Прошу, Иван Фёдорович,
располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
– Благодарю, мадам. – У Ивана Фёдоровича обнаружился лёгкий
немецкий акцент, впрочем, ничего удивительного. Потому что по
рождению он бы не кем иным, как Адамом Иоганном фон Крузенштерном,
человеком, под командованием которого два корабля «Надежда» и
«Нева» совершат первое, русское, кругосветное путешествие.
Пока я во все глаза разглядывала немного робкого в окружении
столь почётных особ Ивана Фёдоровича, все по очереди шли на поклон
к Александру. Тот был со всеми обходителен и приветлив, дамам
раздавал комплименты. Но особенно радушно он приветствовал Сергея,
который подошёл к императору чуть ли не в последнюю очередь.
Я не знала, как поступить. Без представления своих
«родственников» я не могла подступиться к Александру Павловичу, да
и не очень-то хотелось. Мало мне, что ли, одного
генерал-губернатора? Но Толстой поманил меня к себе и пришлось
повиноваться. Дошла очередь и до меня.
– Ваше Величество, это моя троюродная племянница, Вера Павловна
Оболенская. – Я сделала церемониальный книксен, который был
несколько сложнее обычного поклона, чем снискала одобрительный смех
государя.
– Какая воспитанная девица. Из которых Оболенских? – Уточнил
император.
– Из Новгородских. – Уже не задумываясь врала я, без тени
смущения, разглядывая молодого мужчину перед собой. Конечно, он был
далёк от того, что принято изображать на портретах. Они не
передавали и половины того очарования, что исходили от Александра.
Была ли это его личная черта или всех Романовых на русском
престоле, но его харизма занимала гораздо больше места, чем он сам.
Теперь стало понятно, почему многие писали о его уникальном умении
расположить к себе.