– Конечно, но…
– Решено! – Александр Павлович вновь не дал Сергею договорить. –
Пётр Александрович, отпустите племянницу заниматься у графа?
– Ваше Величество. – Сергей Александрович повысил голос, и тот
приобрёл грозные нотки. Ого, какой тон в разговоре с императором! –
Как насчёт моей просьбы?
Я заметила, как скривилось лицо у генеральши, она кинула
умоляющий взор на мужа, взывая это прекратить, но Толстой не успел
ничего предпринять.
– Мы поговорим об этом в положенное время. – Беззлобно улыбнулся
Александр, и на этом вопрос с моими занятиями, по всей видимости,
был закрыт.
Утро у меня началось весьма бодряще. К ежедневному умыванию
прохладной водой прибавились причитания Марии Алексеевны за
завтраком. Точно не этого блюда я желала к своим свежим хрустящим
булочкам. Генеральша, по всей видимости, решила взять на себя роль
«заботливой» матушки и из пассивной агрессии перешла в настоящие
наступление.
– …ни манер, ни понятий о приличиях! – Толстая чуть не
подпрыгивала в своём кресле.
Мы с генералом откровенно скучали. Но тот хоть мог спрятаться за
газетой, а мне приходилось ещё и виноватое лицо делать. Хотя
виноватой я себя, конечно, не чувствовала. Напротив, я трепетала от
предвкушения. Во-первых, ждала какой резонанс возымеет мой
вчерашний «концерт». Как быстро обо мне будет говорить Петербург? И
будет ли вообще. Хорошо бы разделаться со всем этим поскорей и
вернуться домой. Там уже, наверняка, отец нервничает. Да и диплом
за меня никто не напишет. Не говоря уже о том, что чем дольше
длится мое пребывание здесь, тем больше вероятности нарушить тонкую
структуру исторической канвы.
Во-вторых, было любопытно посмотреть на дом графа. И узнать о
нём немножечко побольше. Мой главный вопрос так и остался без
ответа – за что его так не любит сестра? Да и не только она. Судя
по вчерашнему вечеру, почти весь цвет Петербурга объявил Сергея
Александровича персоной non grata. Что интересно, даже
благосклонность императора не играло здесь важной роли.
– И это платье, сплошная безвкусица… – Не унималась
генеральша.
– По-моему, очень даже мило. – Встал на защиту Пётр
Александрович, за что был удостоен моего ласкового и убийственного
взгляда жены.
Слава Клио, участвовать дальше мне в этом разговоре не пришлось,
потому как в столовую вошёл крайне озадаченный дворецкий и объявил,
что прибыла коляска графа Голицына. Я вылетела из залы быстрее, чем
кто-то из Толстых успел что-то произнести.