Глава 5
Исповедь сирена и концерт гоблина
– Стефаль, а ты можешь Пита к себе зазвать? – жадно поинтересовался Машьелис.
– Могу, но парню сегодня и так наверняка досталось, – с сомнением протянул староста. С одной стороны, ему хотелось поучаствовать в расспросах и узнать, откуда у обычного студента-второкурсника оказались личинки опаснейшего червя, с другой – совесть не позволяла мучить беднягу.
– Не знаю я ничего, отвалите! – словно в ответ на слова дракончика, раздался из коридора полный досады вопль.
– О, на охотника и добыча! – взвился с древесного кресла любопытный блондинчик, одним кувырком оказался у двери, распахнул ее, выбросил руку и втянул в комнату Пита. Прежде чем захлопнуть дверь, Машьелис еще и рявкнул на местную публику: – Все свободны! Староста разберется!
Янка с невольным сочувствием осматривала Цицелира. Юноша выглядел откровенно худо: замотанным и каким-то взлохмаченным. Хотя обычно все волосы на голове у него лежали красивой волной, из которой если и выбивалась какая-то прядь, то исключительно по воле и желанию сирена-метросексуала.
Пит тяжело привалился к дверям, практически подпер их своим телом, будто опасался, что со студентов станется взять комнату Стефаля штурмом, и выдохнул:
– Спасибо!
– Спасибом сыт не будешь, – мгновенно намекнул надоедливый блондинчик.
Но Яна, добрая душа, уже встала на защиту обиженного и захлопотала:
– Конечно, не будет. Пит, ты сегодня вообще ужинал?
Тот, вопреки обычной болтливости, лишь мотнул головой.
– Садись, держи кекс. Стефаль, у тебя чайку не найдется?
– Только сок, – признался эльф.
– Давай, – скомандовала девушка.
И вот уже через пару минут Цицелир сидел в кресле со стаканом вишневого сока в руке – обложенный всеми пирожками и кексами, которые складировались запасливой Янкой в сумке. Растроганный такой материнской заботой однокурсницы, парень одарил девушку благодарным взглядом влажных очей и впился острыми зубами в сдобный бочок выпечки. Лис собрался было возразить, но, присмотревшись, отступился.
Видно, сирен, замордованный допросами и изрядно понервничавший за день, и впрямь был голоден. Он заглотил предложенные пирожки, практически не жуя, и выпил весь сок из запасов старосты. Тщетно дерево, вкусившее прелести кухни двуногих, ждало подачек. Ему досталось лишь несколько крошек и одна случайная вишневая капля.