Между прочим, своё войско я не зря назвал инвалидной командой,
так как те два десятка царских стрельцов составляли исключительно
непригодные для реальной военной службы мужики и юноши. Первый
десяток – это ветераны, которым самое место на посиделках под
домино, кому за пятьдесят. Второй десяток – это шестнадцатилетние
желторотики, детишки первого пенсионного десятка.
Дверь из родовой башни я открыл с ноги. Я конечно не Геракл, не
Голиаф, не Илья Муромец и не борец Иван Поддубный, но
каратэ-шмаратэ, бокс-шмокс, айкидо и айкипосле, а так же приёмы ушу
и укушу, знал не понаслышке. Поэтому моё появление перед пьяными
очами подданных стрельцов получилось эффектным. Распахнувшаяся
дверь с одного удара трёх человек отправила загорать в канаву, ещё
один стрелец, самый умный, надо бы узнать его фамилию, сразу же
бросив мушкет, убежал до дому. Остальные, переглянувшись, выкрики
про ненастоящего царя временно прекратили.
- Здорово стрельцы! – Рявкнул я, просчитывая варианты развития
конфликта, в котором грубая физическая сила, несмотря на
каратэ-шмаратэ, была не на моей стороне. – Вижу, что настала пора
расставить все точки над «Ё»! Ёкарный бабай или екарный, как
правильно?
- А может быть, якорный? – Предположил какой-то дедок в дырявом
стрелецком кафтане, который притащил для бунта на городской площади
обычную дубину. – И не бабай, а баба. Якорная баба!
- Да, баб бы ещё сюда и бочку «сливянки», - тяжело вздохнул один
молодой «революционер» с мушкетом. – Как-то невесело царя свергаем.
Даешь мировую революцию с песнями, плясками и с бражкой
молоденькой!
- Дааа! – Заголосил десяток молоденьких стрельцов, а вот
стрельцы-дедки, видя, как я уверенно улыбаюсь, немного прибздели,
предчувствуя козырь, скрытый в моём рукаве.
- Ха-ха-ха. Вот, уже мыслительный процесс пошёл! – Похлопал я в
ладоши. – Ёкарная баба! Значит так, сейчас сядем писать письмо
Салтану. Поэтому просьба, мушкеты отложить в стороны, чтобы вы друг
друга не перестреляли, и ты тоже дедуля дубиной не размахивай.
На этих словах появился мой слуга Петрович с чернилами и
бумагой, а продавцы с зеваками на городской площади, которые перед
штурмом попрятались, вновь повылазили кто откуда и занялись обычной
для дневного времени суток меновой торговлей.
- Не верьте ему, он нам зубы заговаривает! – Выкрикнул, судя по
более приличному кафтану, командир этой инвалидной команды, крепкий
квадратный мужик лет сорока. – Гони жалование за год, сучёнок!