Мельканье фигур, вскрики, удары -
глаз едва улавливал происходящее.
Улыбавшийся Утёс, азартно
демонстрировавший басмачам карточный фокус, не стирая с губ улыбки,
молниеносным движением резанул краем пластиковой карты – это был
туз бубей, по сонной артерии ближайшего персонажа. Одновременно
нанес сокрушительный удар ногой по голени другого басмача, свалив
его на пол, и рухнул коленом ему на грудь, добивая насмерть. Когда
Утёс вскочил на ноги, он уже был вооружен хорватским компактным
девятимиллиметровым пистолетом-пулеметом «Аграм», так и не помогщем
его жертве.
Князь выплеснул из чашки горячий чай
в лицо стоявшего рядом боевика, в следующий момент сама пиала
пушечным ядром угодила точно в лоб моджахеду у дверей. Конечно,
повреждений сильных эта посуда не нанесла, но, разлетевшись о
чугунный лоб басмача, на пару секунд вычеркнула его из ткущегося на
глазах полотна боя. Князь, пружиной развернувшись и вскочив на
ноги, рубанул ребром ладони по шее ошпаренного бандита, отправив в
райские кущи к гуриям-девственницам, и рванул навстречу
поднимавшему автомат боевику.
Бек тоже не терял времени. Своим
острым как бритва фамильным кинжалом из дамасской стали, который
басмачи у него сдуру не забрали, он полоснул по горлу своего
бывшего соратника по чеченской войне против России. И тут же, резко
обернувшись, метнул его в ближайшего автоматчика.
Боевая эффективность метательных
ножей в народе сильно переоценена за счет голливудских фильмов. На
самом деле при метании поразить противника в жизненно-важные
органы, да еще гарантированно вывести его из строя весьма
проблематично. Мало у кого это получается. Слишком сложно и
ненадежно. Но у Бека это получалось всегда. И лезвие ножа вошло в
горло автоматчику.
Звуки ударов, вскрики – сейчас все
зависело от стремительности. И тишины.
Тела падали. Души срывались с этой
напоенной кровью земли и устремлялись куда-то в иные пространства,
где им уготована уже другая судьба. Смерть собирала свою жатву.
Моджахеды уже почти кончились.
Мы успели. Тоже почти…
Грохнул выстрел. И внутри у меня все
замерзло. Наверное, такое же ощущение бывает, когда очень дорогая
старинная ваза, задетая неловким движением, раскалывается на мелкие
кусочки. Такое безнадежное чувство – нельзя уже ничего изменить,
старинный фарфор превратился в гору ненужных осколков. Так и у нас
почти сделанное дело разлетелось вдребезги, оставив после себя
осколки неопределенности и смертельной угрозы.