«Господь сил с нами, Бог Иакова заступник наш». Якоб закрывает глаза. Тишина дарит покой. Якоб благодарит небо за то, что усмирило землетрясение, и вдруг думает: «Господи, пакгаузы! Моя каломель!» Схватив одежду, он перешагивает через обломки двери. Навстречу из своей норки выбирается Хандзабуро. «Охраняй мою комнату!» – рявкает Якоб, но мальчишка не понимает. Голландец замирает на пороге, расставив ноги и раскинув руки буквой «икс».
– Чтобы никто не входил! Понимать?
Хандзабуро испуганно кивает, как будто успокаивает сумасшедшего.
Якоб с грохотом сбегает по лестнице и распахивает дверь. По Длинной улице словно прошел отряд британских мародеров. Повсюду валяются обломки ставней, осколки черепицы, в одном месте садовая стена целиком рухнула. В воздухе, затмевая солнце, висит густая пыль. Над восточным краем города клубится черный дым. Где-то истошно кричит женщина. Писарь начинает пробираться к дому управляющего и на перекрестке сталкивается с Вейбо Герритсзоном.
Тот бормочет, пошатываясь:
– Французы, твари, высадились и все здесь, твари, заполонили!
– Господин Герритсзон, проверьте Дорн и Эйк, а я посмотрю в других пакгаузах.
– Вы что, – выплевывает, весь в татуировках, силач, – переговоры со мной ведете, месье Жак?
Якоб, обойдя вокруг него, проверяет дверь пакгауза Дорн – заперто надежно.
Герритсзон с ревом хватает Якоба за горло:
– Не трожь грязными французскими лапами мой дом и не трожь грязными французскими лапами мою сестру!
Он отпускает Якоба, чтобы получше размахнуться; будь удар точен, мог бы убить, но в результате Герритсзон сам валится на землю.
– Французы, твари! С ног меня сшибли!
На площади Флага колокол звонит общий сбор.
– Не слушайте колокол!
По улице широкими шагами движется Ворстенбос, по бокам от него – Купидон и Филандер.
– Эти шакалы хотят, чтоб мы построились, как дети малые, тут они нас и скрутят!
Управляющий замечает Герритсзона.
– Он пострадал?
Якоб растирает ноющее горло.
– Боюсь, только от грога, минеер.
– Пусть лежит. Нужно организовать защиту от наших защитничков.
Ущерб от землетрясения значительный, но не катастрофический. Из четырех голландских пакгаузов Лели все еще не до конца отстроен после «Сниткеровского пожара», и каркас его уцелел. Двери Дорна выдержали напор огня, а сильно пострадавший Эйк ван Клеф с Якобом сумели отстоять от разграбления, покуда Кон Туми и плотник с «Шенандоа», похожий на призрака уроженец Квебека, вешали створки дверей на место. Капитан Лейси доложил, что на корабле землетрясение совсем не ощущалось, зато шум стоял такой, словно идет великая битва между дьяволом и Господом Богом. Внутри пакгаузов часть штабелей рассыпались – необходимо осмотреть ящики и проверить их сохранность. Предстоит заменить десятки черепиц, приобрести новые глиняные кувшины, починить за счет Компании разрушенные бани и рухнувшую голубятню. На северной стороне Садового дома осыпалась вся штукатурка; придется стену штукатурить заново. Переводчик Кобаяси доложил, что рухнули лодочные сараи, и назвал стоимость ремонта, прибавив, что она «превосходная». «Для кого превосходная?» – немедленно поинтересовался Ворстенбос и поклялся, что не отдаст ни пеннинга, пока они с плотником Туми не осмотрят повреждения своими глазами. Переводчик удалился, закаменев от гнева. Якоб разглядел с Дозорной башни, что не все районы Нагасаки отделались так легко, как Дэдзима: он насчитал двадцать больших разрушенных зданий и четыре пожара в разных местах города. Над ними в августовское небо поднимается черный дым.