!
– Тужьтесь, госпожа! – заклинают служанка с домоправительницей.
Доктор Маэно плавно тянет щипцы на себя. Орито правой рукой подталкивает головку плода к родовому отверстию. Приказывает служанке взяться за ручку и тоже тянуть. Сопротивление усиливается – головка подошла вплотную к родовым путям.
– Раз и два… Давай же!
Сминая клитор, наружу показывается макушка трупика, покрытая спутанными волосиками.
– Вот он! – ахает служанка под непрекращающиеся звериные крики Кавасэми.
Вот показалось личико в разводах слизи…
…а за ним – целиком скользкое безжизненное тельце.
– Ах, но как же… Ах! – вскрикивает служанка. – Ах…
«Она поняла». Орито откладывает в сторону щипцы, поднимает вялое тельце за ножки и шлепает. Она действует по привычке, вколоченной долгим обучением, не надеясь на чудо. После десятого шлепка останавливается. Пульса нет. Орито не чувствует щекой дыхания из ротика и ноздрей. Нет нужды вслух объявлять очевидное. Орито ножом перерезает пуповину ближе к животику, обмывает безжизненного мальчика в тазу и укладывает в колыбельку. «Колыбель вместо гроба, – думает она. – Свивальник вместо савана».
Камергер Томинэ отдает приказы слуге, что ждет снаружи:
– Передай его превосходительству, что сын родился мертвым. Доктор Маэно с акушеркой сделали что могли, но изменить волю судьбы им не под силу…
Теперь Орито заботит, как бы не началась родильная горячка. Нужно извлечь плаценту, обработать промежность отваром целебной травы якумосо и остановить кровотечение из разрыва в анусе.
Доктор Маэно отходит за занавеску, чтобы не мешать.
В приоткрывшуюся щель влетает мотылек размером с птицу и шарахается Орито прямо в лицо.
Отмахнувшись, она нечаянно задевает щипцы.
Щипцы с грохотом падают в медный таз. Видно, шум напугал пробравшегося в комнату мелкого зверька – тот жалобно скулит.
«Щенок? – удивляется Орито. – Или котенок?»
Загадочный зверек пищит совсем близко. Под футоном?
– Прогони его! – велит служанке домоправительница. – Прогони!
Зверек опять мяучит, и вдруг Орито понимает, что звук доносится из колыбельки.
«Не может быть. – Акушерка гонит прочь надежду. – Не может этого быть…»
Она отгибает край пеленки, и точно в этот миг ротик младенца открывается. Вдох, еще один и еще. Крохотное личико сморщивается…
…и ярко-розовый новорожденный деспот приветствует Жизнь сердитым воплем.