Захлёбываясь горькими слезами, словно истеричная сучка, Полонский рассказал, как по «верхам» прошёл слушок о его, Самира, гибели, и как этому возрадовались некоторые мрази. Разумеется, такой лакомый кусок те, которые всю жизнь дрожали от одного имени Сабура, упустить не могли. Ведь короля больше нет, осталась лишь его молодая, ничего в этом не смыслящая жена. Как не сорвать такой куш?
Но чем больше Володя углублялся в рассказ, тем ясней становился тот факт, что Настя им не понадобилась. С помощью судебного запрета шакалы добились ареста нескольких довольно крупных счетов и собирались их потихоньку раздербанить. Сложно, но если подойти с умом - вполне возможно. Настя им помешала бы только в том случае, если бы влезла в это дело и начала разборки. Но девочке было, конечно же, не до того, да и не разбирается она в этих делах. После того, как Самир исчез, она обращалась за помощью к Захару и Палычу, но те отказались ей помогать, и Настя исчезла. Но куда? Где она может быть? Он всю страну вверх ногами перевернул. Даже начал проверять её билеты за границу. Как в воду канула.
Лишила его сна, маленькая дурочка. Сбежала, спряталась. Одна там где-то… С ребёнком. Эта мысль сводила с ума. Всю душу измотала.
- Полонский есть. Кто у нас там следующий? Кому ещё была выгодна моя гибель? - затянулся горьким дымом, выпустил его вверх.
Монгол громко хмыкнул, открыл дверь.
- Без обид, брат, но легче пересчитать тех, кому не была выгодна. Быстрее будет, - подал знак Караму, а тот подтолкнул коляску к машине.
- Не трогайте! - рявкнул предупредительно. - Я сам.
- Самир Камалович, я помогу только, - помощник попытался протянуть к Самиру руки, за что тут же отхватил увесистую оплеуху.
- Ты что, не понял меня? Я сам! - схватившись за поручни, резко переместил тяжесть тела на руки и завалился в салон. Уже лучше. Быстрее.
- Ну ты упрямый, - Архан уселся рядом, откинулся на подголовник. Сабур когда-то считал, что быть неходячим (слово «инвалид» почему-то не давалось) - не стыдно. Пока сам не сел в коляску. Теперь чувствовал себя беспомощным дерьмом, что изрядно бесило. - Это же не навсегда, чего ты так паришься?
Он боялся. Хотел найти Настю и скорее её увидеть, но присутствовал страх увидеть в её глазах жалость и разочарование. Или даже сожаление, что он жив.