Раздался громкий хруст и треск –
рейтшверт наполовину разрубил, наполовину обломал полое от середины
и до наконечника древко гусарской пики, состоящей из двух частей.
Цельнодеревая, короткая часть, от тупого конца и до гарды в виде
шара всегда неизменна – вторая же половина полая, она заметно
длиннее, но весит столько же… И вставляется в первую, словно
конструктор. Так вот, наконечник с куском дерева полетел на землю –
а спустя мгновение гусар, свирепо ругнувшись (я услышал что-то
вроде «курва»), потянулся к притороченным к седлу ножнам, в которых
покоится длинный и узкий кончар!
Понимая, что лях теперь нацелится на
меня и имеет все шансы меня догнать (и что граненый кончар пробьет
сталь кирасы, пожалуй, что даже эффективнее пики!), я пошел
ва-банк, с силой рванув поводья на себя и поднимая Хунда на дыбы!
Получилось вроде неосознанно – но отчего-то мне показалось, что
решение пришло именно ко мне, а не с рефлексами Себастьяна…
И ведь я дико рискнул!
Конь дико заржал, замерев на месте –
чуть измени гусар направление движение своего скакуна, он бы просто
снес меня вместе с верным жеребцом! Но поляк, ничего подобного не
ожидавший, успел лишь поравняться со мной, только-только оголив
кончар… И подставившись под удар рухнувшегося на шишак
рейтшверта!
Рубанул я от души, с оттягом,
непривычным Себастьяну – не только расколов сталь шишака, но еще и
протянув клинок на себя, расширяя рану под шлемом дополнительным
разрезом! Конечно, такой удар заметно лучше наносит палаш или
сабля, а не узколезвийный (по сравнению со средневековым мечом)
рейтшверт. Но у меня получилось сразить безмолвно повалившегося на
холку жеребца гусара… Уроки фехтования, а точнее казацкой рубки у
Тимофея прошли не зря!
И только освободив странно
полегчавший клинок, я понял, что надломил его во время удара – а
протянув его, окончательно добил оружие фон Ронина, так горячо не
любившего рубку…
Оставшись в гордом одиночестве – и
соратники, и враги успели ускакать вперед – я с тревогой оглянулся
назад. До следующих за гусарами лисовчиков осталось еще не менее
двадцати шагов: запорожцы и литовцы замедлились из-за нескольких
павших наземь лошадей, сраженных стрелами. Подобных средневековым
«дестриэ» жеребцов убить не так-то просто – и пали только те, кто
поймал в грудь и в голову по две-три стрелы разом… Но я все-таки
рискнул потерять еще секунду – и, отбросив сломанный
рейтшверт,наклонился к убитому ляху, вырвав из его поясных ножен
саблю! После чего вновь пришпорил Хунда, молясь одними губами о
том, чтобы успеть ускакать…