– Аэроплан?!
– Он всё про какого-то Степана Зыкова говорит, – произнес Лещ.
– А кто такой Степан Зыков?
– Полный георгиевский кавалер! – выпалил Лёшка.
– Ах, вот оно что! – Полковник задумался. – Значит, ты за войну. До полной победы!
– Я хочу германский аэроплан, – повторил мальчик.
Лещ снова хихикнул. Однако Громолысов строго посмотрел на своего адъютанта, потом перевел взгляд на Лёшку и, к превеликому удивлению Леща, отдал приказ оставить мальчишку на фронте.
– Пусть покрутится среди солдат, – проговорил полковник. – Для нас и такой агитатор – клад.
– Агитатор! – хихикнул прапорщик Лещ.
Ружья Лёшке не дали. Приписали в обозную команду, к походной кухне.
– Да ты, – говорил Пятихатка, полковой повар, – не горюй. Старайся, так, может, и ружье дадут, и в разведку посылать станут.
И Лёшка вовсю старался. Он колол и пилил дрова, размешивал длинным черпаком кашу, до блеска надраивал котлы. А вечерами они с дядей Акимом укладывались под колеса походной кухни, и мальчик приставал с расспросами. Начал с аэропланов.
– Летают, – отвечал Пятихатка. – Только я всего раз их и видел. Аккурат летом прошлого года. А зачем тебе аэроплан?
Лёшка не ответил и тут же полез с новым вопросом:
– А за что кресты дают, дядя Аким?
– За разное, – неохотно ответил солдат.
– А за что – за разное? – не отставал Лёшка.
– За пленение германского офицера, – стал перечислять Пятихатка, – за спасение полкового знамени, за вынос с поля боя раненого командира. За разное дают. Только ведь его и заслужить непросто. Жди ты, пока тебе германский офицер дастся. А знамя, так ведь оно и всего одно на весь полк… Ты что же, по своей воле на фронт? – спросил неожиданно кашевар.
– Я крест хочу, – проговорил Лёшка.
– Эна оно чего! Ну, ну, жди ты этого самого креста. Может, тебе, как особо важной персоне, и дадут. Только вот я третий год на войне, да всё ни при крестах, ни при медалях.
– Так вы же, дядя Аким, при кухне.
Пятихатка обиделся.
– Дура, – сказал он и задрал край рубахи.
Лёшка увидел красный рубец, перехвативший солдатский бок. Мальчик поморщился и отвернулся.
– Нет, – проговорил солдат, – смотри. Знай, что на войне всюду пекло. – И опять повторил: – Дура.
Каждый день мальчик запрягал мерина, и они с дядей Акимом ехали к передовой, почти к самым окопам, кормить солдат. Собирались солдаты, начинались шутки.