– Да-да, – закричал он, – все остается в силе. Я приглашаю вас в Марабарские пещеры!
– Это просто восхитительно.
– О, это просто великолепно в сравнении с моими жалкими сладостями. Но разве мисс Квестед не побывала уже в пещерах?
– Нет, я даже не слышала о них.
– Не слышали? – в унисон воскликнули оба. – О Марабарских пещерах в Марабарских холмах?
– В Клубе вообще не происходит ничего интересного. Там только играют в теннис и сплетничают.
Старик промолчал, посчитав, вероятно, что для мисс Квестед было неприлично так отзываться о своей расе, и, может быть, боясь, что если он согласится с ней, то она расскажет своим о его нелояльности. Молодой человек, однако, отреагировал по-иному.
– Я знаю, – сказал Азиз.
– Так расскажите мне все, что хотели, иначе я так никогда и не пойму, что такое Индия. Это те самые холмы, на которые я иногда смотрю по вечерам? И что это за пещеры?
Азиз принялся рассказывать, но по ходу его рассказа выяснилось, что сам он никогда не бывал в пещерах, а лишь «намеревался» там побывать, но ему все время мешала работа или личные дела. Профессор Годболи шутливо поддел его:
– Мой дорогой юный господин, приходилось ли вам слышать присказку о чайнике и котелке? [18]
– Велики ли эти пещеры? – спросила Адела.
– Нет, не очень.
– Расскажите мне о них, профессор Годболи.
– Почту за честь. – Он удобнее уселся на стуле, лицо его стало суше и серьезнее. Мисс Квестед протянула сигаретницу ему и Азизу, а потом закурила сама. Выдержав паузу, Годболи не спеша заговорил: – В скале есть вход, через этот вход люди и попадают в пещеру.
– Это такие же пещеры, как на Элефанте?
– О нет, нет. В тех пещерах есть изваяния Шивы и Парвати. В Марабаре нет никаких изваяний.
– Но это, несомненно, священные пещеры, – сказал Азиз, стремясь вставить и свое слово.
– Нет, никоим образом.
– Но они же как-то украшены.
– О нет.
– Хорошо, но тогда почему они так знамениты? Мы же постоянно твердим о знаменитых Марабарских пещерах. Может быть, это пустое бахвальство?
– Нет, я бы так не сказал.
– Ну, тогда опишите их этой леди.
– Для меня это будет большим удовольствием.
Он действительно предвкушал удовольствие, но Азиз хорошо понимал, что кое-что Годболи удержит при себе. Он понял это, потому что и сам в подобных ситуациях страдал от такого же утаивания. Иногда, к полному отчаянию майора Каллендара, Азиз уклонялся от описания важных обстоятельств, велеречиво рассказывая о массе никому не нужных мелочей. Майор обвинял Азиза в неискренности и был в общем-то прав, хотя и не вполне. Скорее можно было сказать, что какая-то неподвластная Азизу сила капризно накладывала печать на его ум. Теперь точно так же вел себя и ум Годболи – непреднамеренно и непроизвольно он что-то скрывал. Если бы Азиз смог тонко подбодрить Годболи, то, вероятно, профессор смог бы снова овладеть собственным умом и сказать, например, что Марабарские пещеры знамениты своими сталактитами. Азиз попытался это сделать, но безуспешно.