Иногда во сне ему удавалось мельком увидеть лицо убийцы, но это всегда оказывалось его собственное лицо. Не надо быть психологом, чтобы понять почему. Он и сам догадался, что причиной тому было не отпускавшее его чувство вины. Он не предотвратил убийства и не нашел преступника. Предположительно, это был квартирный вор, которого она на беду застала на месте преступления. Вероятно, он был связан с восточноевропейскими шайками, которые наводнили в то время район, где жили они с Евой, и, скорее всего, давно уже сбежал за границу. На этих скудных данных основывались их с Миккелем предположения, что Каминскому должны быть известны члены той банды. Сейчас, сидя над замершим каналом, Томас впервые осознал, как слаба эта теория и как долго он цеплялся за надежду, что когда-нибудь раскроет это дело. Словом, сплошные слезы. И они лились у него из глаз, пока он размышлял.
Был солнечный, знойный день, за кирпичной кладбищенской оградой не ощущалось ни малейшего движения воздуха. Над песчаными дорожками дрожало жаркое марево. Издали, со стороны Амагерброгаде, протянувшейся параллельно южной стене кладбища, доносился монотонный шум улицы. Кладбище принадлежало расположенной в Кристиансхавне церкви Христа Спасителя, оно было устроено за городской чертой во время холерной эпидемии. Ева была отличным краеведом и, когда они вместе гуляли, часто сообщала ему всякие исторические подробности, а он только кивал и поддакивал. Слишком занят был мыслями о работе и о ходе текущих расследований, чтобы прислушаться к ее словам.
Томас наклонился к могиле с черным надгробием и убрал увядший букет и сгоревшую свечку в алюминиевой подставке, оставшиеся с предыдущего посещения. Совесть тотчас же укорила его за то, что это было давно, в рождественские праздники. Он бы и рад был бывать здесь почаще, но не переносил вида кладбища. Оно словно не имело отношения к живой Еве. Могила лишь напоминала ему о том, как это несправедливо, что Ева покоится здесь, тогда как могла бы сейчас, живая, гулять с ним по Амагерброгаде.
– Ты знал, что это кладбище было основано в связи с большой эпидемией холеры? – раздался сверху голос стоявшей рядом Виктории.
На фоне синего неба седые волосы, точно наэлектризованные, топорщились вокруг ее лица взъерошенной копной.
– Вот как, – сказал он, складывая мусор в приготовленный для этого пластиковый мешок.