– Темная история. Поговаривают, что ее местные жители сожгли, – нахмурившись, сказал Борис.
– Да, да! – сказал Слава. – Отец рассказывал, что он как-то в бане с похмелья спать лег, так его там черная рука душить стала, кое-как отбился, на улицу вылез, еле отдышался. Потом мать через неделю белье стирала, вдруг, как ошпаренная, на улицу выскакивает. Там, говорит, под лавкой что-то черное шевелится. Отец взял топор и давай под лавкой им шуровать. Вытаскивает топор, а он весь в крови, а под лавкой пусто. На следующее утро смотрит, соседка Наташка, ну, типа красавица местная, по улице с забинтованной рукой идет. Ну, думает – совпадение. Потом мать одна в баню стала бояться ходить. Где-то месяц прошел, и однажды, когда родители меня маленького еще мыли в бане, вдруг свет отключили. Так отца за яйца эта черная рука так хватанула, что у него аж искры из глаз посыпались. Он успел руку эту схватить, да с размаху об лавку шмякнуть.
Михаил натуженно улыбнулся, все остальные были серьезны.
Слава продолжал:
– Так ты что думаешь? Наутро у Натальи другая рука забинтована, перелом, блин.
– И что с ней потом стало? – спросил Михаил.
– Ну, люди-то разговаривают друг с другом, выводы делают. То у кого-то ребенок заболел, то у кого-то скотина подохла. Ясно дело, кто виноват. В итоге кончилось все даже печальней, чем началось. Случился пожар, сгорела ремонтная пристройка на ферме, а когда потушили, то там труп Натальи нашли, обгоревший уже.
– Ну, это же несчастный случай, – сказал Михаил.
– Конечно, написали в отчетах, что да. А так вообще-то тело к столбу примотано проволокой было.
Все замолчали.
– А потом, – кашлянул Виктор, – скверная птица в лесу вашем появилась. Такие события просто так не проходят.
– Да ты ее тут который год уже ищешь? Все найти не можешь. Даже премию объявил жителям: кто поймает, тому ящик водки.
– Я не ее ищу, – сказал Виктор и посмотрел на Бориса.
– Все, хватит страсти рассказывать, у нас тут через три дома покойник висит, а вы все паясничаете, – подытожил Борис.
Все вспомнили повесившегося Марата, и разговор плавно перешел в пьяную беседу о былых достоинствах самоубийцы.
Выпив две полных рюмки самогона без закуски, Михаил повалился на диван, уткнулся лбом в чью-то задницу и вырубился. За окном светало.
Проснулся Михаил от того, что его трясли и тянули за руку. Голова нестерпимо болела, каждое движение причиняло страдание, очень хотелось пить. В то же время сопротивляться чьим-то давлению и воле никакой возможности не было.