– Нет! Я не умею танцевать, – пытался отвертеться я.
– Я тоже не умею. Давай, просто дай себе свободу!
Она смотрела на меня таким чистым взглядом, в нем было столько легкости и свободы, и я не смог ей противостоять. Я встал со стула и начал танцевать с ней. И что же случилось? Люди, которые еще две минуты назад осуждающе смотрели на Полину, теперь посвистывали нам. Одна женщина под пятьдесят тоже встала и начала танцевать, к ней подключилась девушка, с которой она сидела. Мне стало так хорошо, я просто слушал музыку, и двигался в такт. Ведь это так просто! Как давно я не делал того, что делать нельзя. Музыка закончилась, и все друг другу аплодировали.
– Я хочу на крышу! – сказала Полина, – если бы я сейчас была в Питере, я бы полезла на крышу!
Я смотрел на нее и улыбался, у меня внутри открылась какая-то маленькая дверца, которая уже давно была на замке.
– Быть счастливым не так уж сложно, правда? – с улыбкой сказала Полина, – иногда стоит просто потанцевать в баре, в котором не танцуют.
В раздумьях, что же делать дальше, я решил пустить все на самотек. Знаю, это не самая шикарная моя идея, но я не мог решиться на разговор с Фионой. К тому же, на это потребовалось бы время, такие вопросы за две минуты не решаются, а времени у меня сейчас как раз не было. Из-за переезда во Францию мы выбились из графика, и теперь надо было нагонять. Мы работали по 12—14 часов каждый день, времени на думы почти не оставалось. Через месяц у меня будет свободная неделя, и я смогу поехать домой, и поговорить с Фионой. Мы разговаривали по телефону, голос у нее был все такой же радостный.
Мы с Полиной подошли к тому моменту, когда Генрих осознает свои чувства к Франческе, как бы ни пытался он от них убежать, они все равно настигали его. По книге Франческа тоже уже была влюблена в Генриха. Несмотря на то, что они уже несколько раз занимались сексом, Франческа особо не участвовала в процессе, и не получала особого удовольствия. Генрих не мог примириться с этим, он не понимал, что он делает не так. И один человек посоветовал ему рассказать Франческе о своих чувствах. Мы репетировали эту сцену. Когда я произнес эту фразу «я люблю тебя», меня пробрала дрожь. В этот момент я наконец признался себе в том, что я люблю Полину. Это не влюбленность, не страсть, не вампирское желание питаться ее энергией. Это любовь. Я люблю ее. Мне вдруг захотелось кричать об этом на весь мир.