От его прикосновений меня замутило и передернуло.
И как я когда то могла полюбить этого парня. Неужели он так хорошо натягивал маску, что я не смогла рассмотреть за ней его звериные повадки. Да по нему клиника плачет и не раз.
– Сейчас мы с тобой неплохо развлекаемся, Майя. А потом ты будешь умолять о продолжении. Сейчас ты еще красивей чем раньше, тебе так идет покорный вид.
Я закричала от вновь вернувшегося страха.
Внезапно послышался скрип открываемой двери.
– Артур, разве я тебе не говорила не трогать ее? Она нужна мне живой!
– Помню, но твоя малышка так заводит. – он провел языком по моей шее.
Я посмотрела на вошедшую в помещение мать ища в ней поддержки.
– Мама, пожалуйста отпусти меня! Я никому ничего не скажу, я сделаю все, что захотите, только отпустите! – я искала в ней свою мать, но ее глаза были пусты.
В темноте мелькнуло что-то металлическое.
Она быстро подскочила ко мне и вонзила нож в бок. Я не чувствовала боли, лишь силы начали уходить еще быстрее.
– Не называй меня матерью, иначе умрешь прямо сейчас! – прошипела вновь она.
И мне хотелось умереть. Я не могла видеть эти пустые бездушные глаза, когда то самой родной мне женщины.
Я открыла рот, чтобы определить свою судьбу. Осталось только собрать всю волю в кулак.
Макс, мой милый Макс, я всегда буду любить тебя.
– Так сделай это, мама!
Я отпустил ее, но не было ни минуты, чтобы я прекращал думать о ней. Когда Майя появилась в моей жизни, я снова начал обретать себя. Она вдохнула в меня свет, а сейчас боль разъедала изнутри, опуская еще глубже в мрак.
Первые дни я был уверен, что поступаю правильно, не ища встречи с ней. Она сделала свой выбор и я должен его уважать.
Я заперся в нашей квартире и пил одну бутылку за другой, чтобы заглушить счастливые воспоминания о нас. Воспоминания, как я впервые увидел ее манящие глаза, как ощутил прикосновение нежных рук. Как она закусывала губу, когда о чем-то сосредоточенно размышляла или забавно хмурила брови, когда злилась. А ее нежная и соблазнительная улыбка, которую она дарила ему.
Все это сейчас отдавало острой болью в груди, болью невыносимой тоски и обреченности. Казалось, что его сердце замедлило бег, а душа почти умерла. Его сердце было разбито и ничего не могло этого теперь исправить.
Майя снилась мне каждую ночь в кошмарах, где она громко звала меня имени и плакала, но я никак не мог дотянуться до нее. Просыпался я весь мокрый в холодном поту. И эти сны никак не улучшали мое состояние.