– Делай как все, – опять звучал убедительный голос марионетки, когда воспоминания Ариеля притухли в какой-то момент.
«Делать, как все. – С ужасом осознавал суть этих слов клоун. – Это банальные и ужасные слова, не несущие ничего кроме обмана и лжи»
– Я, пожалуй, пойду к себе в комнату, – сообщил остальным Ариель.
…Тихо и сумеречно было в маленькой комнатке, пропахшей деревом, старыми тряпками и пыльными книгами. Бледный свет жидко лился в окно. Старый сундук, большой книжный шкаф с забытыми книгами, и махонький столик с почти детским рядом стоящим стулом погружены были в какую-то сонную вязкую безмятежность, и лишь пламя парафиновой свечки нервно дрожало. На маленьком столе лежала раскрытая книга, именно потому в нее сейчас пялился Ариель. Он хотел прочитать там строки, но из глаз текли лишь слезы отчаяния и боли…
За окнами пестрил мир театра, там украшали опять сцены для новых спектаклей. Снаружи была суета и пустота. У Ариеля же было тихо. Он испытывал жуткое одиночество, слез сдержать не мог в этот миг.
Глава 2. Восстание Ариеля
Во сне Ариель видел свою первую любовь. Он видел себя стоящим под ливнем бесконечного неба. Рядом с ним стояла прекрасная блондинка с темными бровями. Актер обнимал Снежану, целовал ее в нежные губы, и красивая первая любовь Ариеля прижималась к нему также, обнимая его.
Дождь сменился снегом, и неизведанный горизонт далеких городов вспыхивал огнями, озаряя падающие снежинки. Ариель внимательно смотрел в глаза девушке и спрашивал ее:
– Я тебя люблю! Разлучит ли нас когда-нибудь время?
– Я тоже тебя люблю! Время нас не разлучит… – заверяла его Снежана, и вальс снежинок опутывал объятья двух молодых.
Сладкий поцелуй на устах. Ариель чувствовал неровное дыхание девушки на своей щеке. Отчего он целовал эту блондинку ее сильнее, нежно прижимая к себе. Сердце колотилось от наплыва новых чувств любви. Лишь холодный снег не знал об этом, все также безразлично спускался с небес на белоснежные просторы города.
Клоун проснулся от шума и криков в соседской коморке. Барабас кричал надрывно где-то там, в сумеречных коридорах общежития актеров. Еще там во тьме кто-то рыдал, почти навзрыд, искренне и со словами мольбы. Никто не мог помочь марионеткам здесь. Все они были закабалены теми, кто захватили власть этих кукол. Великий Наблюдатель не видел ничего этого, а может быть и видел это, но делал вид, что ничего не знает.