Матвей в определённый момент оказался предоставлен сам себе. Он был окружён заботой и вниманием, но головы родителей были заняты не им. Он рос даже не с лозунгами, а под гнётом абсолютной уверенности, что вольётся в родительскую среду. Такая молчаливая убеждённость давит сильнее любого открытого давления – просто нечему противиться. Если открытому принуждению можно сказать «Нет», то, как возражать перманентному убеждению, как бы парящему в воздухе? Разговор в таком роде, только выставит его дураком перед самим же собой, но слов принуждения, которым можно сказать «Нет», он так и не услышит.
При таком раскладе остаётся одно: маргинальное декадентство с наркотиками и депрессивной музыкой, но Матвей считал это ниже себя, предпочитая уходить в себя.
Но это не значит, что наркотиков в его жизни не было. Напротив – он подсел на, пожалуй, ещё более опасный, чем традиционные наркотики способ забыться – компьютерные игры.
Матвей проводил там бессчётное количество часов, растворяя свою волю и сжигая эмоции в машине. Не сказать, что семье это было безразлично, но и особого значения увлечению сына они не придавали. Отец – потому, что был очень занят расширением сознания, а мать… «Ну, по крайней мере он на виду», – рассуждала она.
По мере того, как он всё больше привязывался к этому наркотику, его внимание и вкус к жизни слабели. Среди друзей и сверстников остались только те, кто разделял его виртуальные увлечения, и то, только в своих виртуальных ипостасях. Краем сознания он чувствовал, что идёт в неправильном направлении, что вся жизнь течёт за бортом его существования, но как туда вырулить и что такое это «туда», он не понимал.
Интерес к жизни молодого человека угас, не успев разгореться.
В итоге Матвей стал видеть в каждом сверстнике недоброжелателя и необоримого конкурента, не понимая мотивов окружающих и оттого подозревая в каждом злые намерения.
Каждый контакт с человеком, не только со сверстником, превратился в пытку и ожидание окончания диалога. Исключение, которое позже довёл до сверхидеи, он сделал только для разговоров «по делу» – ведь он парень, а значит должен решать проблемы. При этом разговоры «ни о чём» он счёл ниже своего достоинства». Матвей превратил такой способ общения в фетиш, не понимая, что нормальное общение между людьми как раз и подразумевает обмен информацией, которая им в первую очередь интересна и только потом, в потоках лингвистических конструкций, может появиться что-то стоящее, ведущее к результату.