Планы Гейдриха Гиммлера, Геринга и других, решивших расправиться с СА, казалось, были расстроены – находящихся в отпусках штурмовиков трудно обвинить в подготовке государственного переворота. Действовать нужно было быстро, но прежде всего следовало заручиться поддержкой канцлера.
Со стороны гестапо и СД к Гитлеру начали поступать сведения о желании буржуазных кругов Германии после смерти главы государства президента Гинденбурга посадить на его место принца Августа-Вильгельма Прусского, группенфюрера СА, являвшегося по совместительству сыном свергнутого кайзера. Ключевой фигурой здесь был фон Папен. Тот самый фон Папен, ныне вице-канцлер, а до прихода Гитлера к власти и канцлер Германии, который по своим политическим убеждениям, конечно, не был национал-социалистом, пользовался расположением Гинденбурга, испытывавшего к нему некую отцовскую привязанность. Папен был испуган масштабом происходящих в течение 1933 года изменений, разгулом штурмовиков и откровенными политическими убийствами.
В декабре 1933 года вице-канцлер на собрании в честь 150-летия основания Ганзейского клуба, на котором присутствовали многие видные представители буржуазии, выступил с речью, в которой отдал должное новой власти, но поставил под сомнение ценность отдельных ее индивидуумов. Слова Папена были встречены овацией. Это показало, насколько в буржуазной среде недовольны новыми порядками, и заставило руководителей новой Германии серьезно задуматься.
Их озабоченность вскоре переросла в сильное беспокойство, когда спустя несколько месяцев Папен выступил с новой речью уже перед гораздо более важной аудиторией на заседании Дортмундской промышленной ассоциации. Там он продолжил критиковать идеи Гитлера и планы ряда министров правительства. Обратил он внимание собравшихся и на отношение Гитлера к беспокоившим и крупных промышленников штурмовикам: «Всякий раз, когда я говорю Гитлеру о том, как опасно идти на уступки Рему, он принимается высмеивать требования лидера штурмовиков и отзывается о них как о людях, которые сбились с правильного пути и не представляют никакой угрозы для общества». Собравшиеся встретили речь аплодисментами, хотя и не такими бурными как декабрьские.
Среди приближенных Папена, и об этом прекрасно знал Гитлер, было много недовольных установившимся в Германии режимом. Герберт фон Бозе и Эдгар Юнг – секретари вице-канцлера, последний – монархист; фон Чирский – монархист, примкнувший к Папену в поисках лучшей доли, но оказывавший на него давление и сохранивший контакты со своими единомышленниками; Эрих Клаузенер, директор Организации католического действия и высокопоставленный чиновник министерства связи – все они противники национал-социализма. Опасность Папена и его идей заключалась в том, что они, с одной стороны, пользовались поддержкой в рейхсвере, а с другой – пропагандировались на фоне хорошо всем известной поддержки вице-канцлера престарелым президентом страны, который мог оставить после своей смерти соответствующее политической завещание в пользу Папена.