– А того. Знатные клинки, да ни мне, ни вам не по чину. Беда через них очень даже приключиться может. Не журитесь, други. Я обещаю вам, что каждому из вас справлю достойный нож из доброй стали. А то, глядишь, еще и сабельки. Не глядите на меня так. Не булатные клинки будут. Но такие, что и царю в руки взять незазорно. Верите?
– Вань, да с чего бы нам тебе не верить? – виновато ответил за всех все тот же Егор. – Ты это… не обижайся. Просто булат… Только словом его помянешь, как дух захватывает. И твоя правда, была в нас надежда. Но то так. Не важно. Мы тебе верим, Ваня. Так, ребята?
И молодежь тут же загомонила, наперебой заверяя Ивана в своей преданности. А то как же, он ведь уже стрелец, но не чурается с ними якшаться. Хотя ему теперь впору со зрелыми мужами вровень стоять. К тому же сызмальства вместе, и чего только за это время с ними не приключалось, всегда дружбу блюли.
Дома пришлось подбросить в печь дров да разогреть щи в керамической чашке. Наготовил-то целый горшок, но куда ему столько за один раз съесть. Тот в сенях стоял, чтобы готовка не скисла. Ну и на второе подогретое же отварное мясо с кашей. Ох уж эта гретая сечка.
Все же без хозяйки оно как-то не очень. Нужно что-то придумать. Нет, не жениться. Рановато пока. А вот прислуга какая не помешает. А то планов у него целое громадье. И когда этим всем заниматься? Много времени съедает служба, а если его еще и на быт тратить, так и вовсе, считай, ничего не остается.
А может, уговориться с Глафирой? С соседкой, у которой он подворье выкупает. Пусть готовит ему, дом и его грешного обихаживает. Ну она-то, допустим, не откажется. Дело-то ей привычное, и деньга лишней не будет. Но это же какая обида матери выйдет. А Иван вроде как порешил с семьей помириться. Пусть и не считает он их за родных, не екает сердце. Но ведь это сволочью нужно быть, чтобы пренебрегать теми, кто тебя искренне любит. А ведь они его любят, потому как он им сын.
Парни уже поджидали его. И едва завидев, что Иван идет в парадном темно-синем стрелецком кафтане Дмитриевского полка, тут же расправили плечи. Шагать по московским улицам на глазах честного люда вровень со стрельцом, который в твоих дружках, дорогого стоит. Во всяком случае, среди сверстников их статус резко взмыл ввысь.
Правда, самому Ивану такие дружки не столь престижны. А потому приходилось вышагивать степенно, посматривая на гомонящих и балагурящих товарищей с легким снисхождением. Пусть другой мир и иное время, нравы отличаются от привычных ему, но люди – они и здесь люди, а значит, немало зависит от того, как ты себя подашь. И начинать нужно уже сейчас, с малого. И парни это принимали с пониманием. А тот как же иначе!