Но когда эйфория прошла, я поняла, что нахожусь в незнакомом лесу, одна. Что с моим топографическим кретинизмом это опасно для жизни. И что пяти одинаковых разбитых молнией деревьев в одном лесу не бывает.
Спокойно, без паники. Нужно идти вперед, намечая себе какие-то ориентиры и оставляя какие-то метки. Я нарисовала на оголенном стволе расщепленного дерева крестик красной губной помадой и зашагала во-он до той высокой сосны, а потом во-он до той кривоватой елки, а теперь во-он до той березки… Лес, в котором растут и хвойные, и лиственные деревья, называется смешанным. Опять бесполезная теория! Зачем я так усердно училась в школе? Лучше бы гуляла побольше – во всех смыслах. Может, сейчас не убегала бы от недоразумения якобы мужского рода и не плутала бы по чаще.
Деревья с красными крестиками мне не попадаются, значит, я перестала кружить на одном месте. Стена из могучих стволов стала постепенно истончаться и вдруг расступилась, открывая опушку с деревянной избой посередине. Гигантской курьей ножки, а также частокола из человеческих костей и припаркованной ступы не наблюдалось, но все равно мне стало как-то тревожно. «Хватит на сегодня истерик, возьми себя в руки!» – не очень-то убедительно рявкнул внутренний голос. Если рассуждать здраво, то передо мною домик лесника. Надо постучаться в дверь и спросить у него дорогу до станции. Единственное, что мне угрожает, так это обморок от удушья – наверняка лесник пьет самогон «для сугреву», курит самосад «для порядку», да и бани нигде поблизости не видно. Я подошла к избушке и очень вежливо постучала в дверь. Тишина. Я постучала менее вежливо – тишина. В сердцах пнула дверь ногой – тишина. Никого нет дома. Значит, буду ждать хозяина.
Десять минут. Пятнадцать. Полчаса. Дождик накрапывает. Усиливается. Я постеснялась заходить в дом в отсутствие хозяев и решила спрятаться под плакучей березой. Прямо передо мной свесилась огромная ветка. Удивительно, как она напоминает длинную, стройную ногу. И даже пальцами шевелит… Я бросилась бежать, вслед мне серебряным колокольчиком зазвенел девичий смех. Голос показался странно знакомым. Я невольно обернулась: высокая стройная девушка с распущенными волосами догоняла меня, протягивая красивые руки с длинными пальцами. Вся она – кожа, волосы, короткое легкое платье – была белой и полупрозрачной. Черты ее лица, обрамленного длинными развевающимися волосами, я сразу узнала. Сердце больно подпрыгнуло и замерло от ужаса: это было