И мои парни аккуратно упаковали этого субчика. Перевернули на
живот, заложили руки за спину и его же ремнем, выдернутым из брюк,
скрутили. А потом Данил, слегка поднатужившись, взвалил
бесчувственное тело на плечо и без особых усилий понес в тепло,
туда, где свеженький военнопленный не мог окочуриться от
холода.
Ранним утром, едва рассвело, я потребовал от моих парней, чтобы
они подготовили мне мотоцикл с коляской. И пока они приводили
технику в рабочее состояние, пока Лизка делала мне крепкий бодрящий
кофе, я подошел к японцу, что до сих пор так и не пришел в
сознание. Он лежал на полу, в углу дома, со связанными за спиной
руками. Голова была повернута набок и из уголка рта сочилась тугая,
смешанная с кровью слюна. А скула, в которую пришелся сокрушающий
удар, опухла и приобрела синий оттенок.
Японец, похоже, просто уже спал. Храпел себе тихонько, иногда
постанывал. И не смотря на неудобства, все-таки не просыпался. Да,
и он до сих пор лежал в своем промокшем до нитки мундире. Мои парни
с ним особо не церемонились - когда бросили его в угол, кинули лишь
сверху овечью доху, да подсунули под голову какие-то тряпки.
Со двора зашел Петро:
- Готово, Василь Иваныч. Этого в коляску грузить?
- Сейчас, подожди. Дай кофе попью. А этого разбуди хотя бы для
начала.
И Петро приняв команду, подошел к пленному, склонился и легонько
ладошкой щелкнул по набухшей скуле. И в ту же секунду японец
проснулся и завыл от боли. Присел на задницу, дернул руками, желая
прикоснуться к полыхающей огнем челюсти и не смог. И только тогда
он заозирался и в глазах появилось ужасающее понимание своего
положения. Отчаянно дернулся еще раз, пытаясь освободиться от пут,
но не смог. И тогда он просто сел, подобрав под себя ноги, а доху
гордым движением плеча скинул со спины. И сверкнул на меня
презрительным взглядом.
- Охае годзаимас! – с усмешкой поздоровался я с ним.
Он не ответил. Лишь кончиком языка облизал кристаллики морской
соли на губах.
- Лиза, дай ему попить, - попросил я служанку. Японец сейчас
очень сильно страдал от жажды. Тут его мучило и жесткое похмелье, и
последствия от купания в морской воде.
Лизка послушно налила в железную кружку холодной воды и поднесла
ее к губам пленного. Японец сначала не хотел пить, крутил головой,
но звонкая затрещина от моей служанки и ее окрик, подействовали на
него положительно. И он припал к кружке. Выдул ее за один присест,
склонил голову перед Лизкой и отвернулся, показывая всем своим
видом, что с презрением относится и ко мне, и ко всей этой
ситуации. Японец оказался гордым сыном своих предков.