В словах старосты мне послышалась ирония.
Не только мне – Могильному тоже.
- Нет, вы зря смеётесь, - сказал Пашка. – Мне один умный товарищ
объяснил, как именно нужно ухаживать за девушками. Так что я всё
сделаю по-умному.
- По-умному – это правильно, - сказал Славка. – По-глупому
делать не стоит. Правильно говорю, Сашок?
Я кивнул.
- Эээ… поделишься наукой с неразумными товарищами? – спросил
Аверин.
Он метнул в вагон кочан капусты. Могильный не стал ловить снаряд
– уклонился, позволил капусте врезаться в кучу за его спиной.
Капустные листья разлетелись по сторонам подобно искрам.
Опускавшееся к горизонту солнце светило мне в спину – в лицо
Могильному. Заставляло Пашку жмурить глаза. Павел опёрся рукой о
стену вагона, взглянул на нас с демонстративным превосходством.
- Вся хитрость в том, парни, - сказал Павел, - что женщины не
похожи на нас, мужчин.
- Эээ… это мы и без тебя знали.
- Не перебивайте меня, студент Аверин.
Славка поднял руки.
- Простите, профессор, - сказал он. – Продолжайте.
Пашка потёр переносицу – будто поправил оправу очков.
- Нет, они отличаются от нас не только внешне, - сказал он. –
Они… с чудинкой. Женщины, как та Фемида у древних греков – всегда
носят с собой воображаемые весы.
- Не замечал.
- Аверин!
- Молчу!
- Нет, парни – я правду говорю, - продолжил Пашка. – На тех
весах женщины измеряют поступки и достоинства мужчин. Красивый –
гирька на правую чашу. Умный – ещё одна туда же. Трусливый – гирька
на левую. Какая чаша перевесит – так девчонки и определят, стоит ли
парень их внимания.
Могильный ногой подвинул к куче откатившийся в сторону кочан
капусты.
- Но знаете, в чём тут весь фокус? – спросил он.
- Эээ… просветите нас, профессор.
- Всё дело в том, что все гирьки у женщин – одинаковые.
Пашка многозначительно замолчал, указал в потолок вагона
пальцем.
Я кашлянул (спрятал за кашлем усмешку): вспомнил, как сам
впервые услышал похожую теорию – когда учился на третьем курсе
института. И ведь тогда поверил в неё, не сделал поправку на то,
что в каждой теории бывают и исключения. За что вскоре и
поплатился: симпатичную сокурсницу из Тулы увели у меня из-под носа
одним лишь благородным жестом, пока я малозначительными поступками
терпеливо расставлял на её весах те самые «одинаковые» гирьки.
- Что нам даёт это знание, многоуважаемый академик? – спросил
Слава.