— Даша, знакомься, это Ева. Ева, знакомься, это Даша.
Я увидела молодую женщину в длинном розовом пеньюаре до пола. Светловолосую, не слишком красивую, но с изюминкой. У неё был длинный нос и близко посаженные глаза, однако это не портило её лицо — женщина сумела так накраситься, что превратила их в достоинство. Она медленно приблизилась, держа в пальцах бокал с шампанским, и с улыбкой кобры спросила, глядя только на Данилу:
— Теперь Ева? А где Милена?
— Мы расстались, — он совсем незаметно напрягся, и я понимала почему. Кто эта Даша? Может, ещё одна бывшая? Он их коллекционирует, что ли? Нет. Скорее всего, сестра. Или кузина какая-нибудь. Та ещё штучка, если судить по поведению. И шампанское до обеда… Ладно, это не моё дело. Я вообще буду помалкивать, если ко мне не обратятся. Сначала надо разобраться в родственных связях и в клановости этой семьи.
— О, как жалко! Мы почти подружились с твоей предыдущей пассией. Я устала привыкать к новым именам.
Как недвусмысленно мне указали на моё место! Да, это сестра. Если не мачеха.
— Дашуня, никто тебя не заставляет привыкать, — фыркнул Данила. — Ты уже видела мою новую картину?
— Посыльный что-то приносил, я расписалась в доставке, но не открывала.
Она пожала плечами, теперь удостоив меня любопытным оценивающим взглядом. Такие женщины всегда смотрят оценивающе: на мужчин как на потенциальных любовников, на женщин как на потенциальных соперниц. Холодный взгляд голубых глаз не упустил ничего: ни моей нейтральной улыбки, ни платья «почти от Прада», ни марку сумочки и туфель, ни моей руки на локте Данилы. Я уверена даже, что Даша знала — мы уже переспали. И да, я ошиблась. Она старше Данилы. Просто отлично ухожена, но мелкие морщинки выдают возраст.
Закончив оценку моей личности, женщина отпила глоток шампанского и спросила:
— Надеюсь, ты не собираешься повесить в гостиной Рембрандта?
— Папе бы понравилось, — рассмеялся Данила. — Но нет. Рембрандта я пока не решился купить. Где моя картина?
Даша указала бокалом куда-то вбок, и я заметила упакованную в крафтовую бумагу картину, прислонённую к перилам лестницы. Данила заметно оживился:
— Отлично! Будем вешать! Семён! Где Семён?
— Боже, не кричи так, у меня второй день голова раскалывается, — пробормотала Даша, картинно хватаясь за виски.
— Пить надо меньше, сестрёнка, — мстительно ответил Данила. — Где твой драгоценный альфонс?