— Подруга в каком смысле? — уточнил опер, записывая мои данные. Я честно ответила:
— Случайная знакомая. Познакомились вчера.
— И вы ночевали в доме? — он поднял на меня взгляд, окинул им с ног до головы и прищурился. Года два назад я бы смутилась. А теперь только пожала плечами:
— А что, это запрещено?
— Не запрещено. Вы общались с убитым?
— Общалась, — ответила вежливо. — Только он тогда ещё не был убитым.
— О чём общались?
— О собаках. О картине. Вот, пожалуй, и всё.
— О какой картине?
Я указала на мазню за две тысячи долларов, висевшую в простенке. И дрожь пробрала — вчера мы с Алексеем Павловичем вот так же смотрели на неё, как опер смотрит сейчас, и дружно клеймили говном. И дед был полон сил и здоровья, хоть и в инвалидном кресле… А теперь убит.
Господи… Кто ж его убил?
— Поня-атно, — протянул опер, отворачиваясь от картины. — Где вы провели время с того момента, как убитый поднялся к себе, и до момента обнаружения трупа?
— Эм… Будущий убитый, то есть, Алексей Павлович поднялся к себе сразу после обеда. А мы с Данилой немного позже. Мы провели ночь в его комнате.
— А вечер?
— И вечер.
— И что — никуда не выходили? Даже в туалет?
— У него комната с ванной. И нет, не выходили. Даже ужинали наверху.
— Хорошо. А Данила Алексеевич выходил?
— Говорю же: мы оба никуда не выходили.
— Он мог выйти, пока вы спали.
— Не мог. Я бы услышала.
— У вас такой чуткий сон? — с плохо скрытой иронией спросил опер. С хорошо выраженным ехидством я ответила:
— Представьте себе!
— Хм-хм. Хорошо, мне нужен ваш номер телефона.
— И я могу быть свободна? — уточнила. Опер криво усмехнулся и предупредил:
— Только не уезжайте из города.
— Я догадалась, — вздохнула, протягивая визитку.
Но, даже когда опер закончил со мной, сбежать не удалось. Со второго этажа бегом спустился Данила:
— Ева, подожди!
Я обречённо остановилась, сняв ладонь с дверной ручки. Что за человек такой — не хочет меня отпускать! Нацепив уже виновато-растерянную улыбку, я обернулась к Даниле и поймала в его глазах тревогу. Он быстро подошёл, обнял меня и поцеловал в лоб:
— Прости, что так получилось. Я буду очень занят в ближайшее время, золотце, но ты не думай, мы обязательно встретимся, договорились?
— Конечно, дорогой, я всё понимаю, — прижавшись к нему в последний раз, вдохнула запах мужского одеколона — сладкий, чуть восточный. — Прими мои соболезнования, твой отец был незаурядной личностью.