Боль, острая, невыносимая. В ушах
стоял шум, голова раскалывалась на части, и я не мог пошевелиться.
Попытавшись разлепить веки, тут же закрыл их, сильно сощурившись.
Солнечный свет, словно кислота, разъедал глаза.
— Забирайте этого, будет вашим
трофеем и уходите. — Это Уландил? Его голос звучал так тихо, я едва
мог разобрать слова.
Острая боль снова кольнула затылок,
и, кажется, я отключился, а когда снова пришел в себя, тело сильно
трясло. Меня куда-то везли, причем не лучшим образом. Тугие веревки
оплетали все тело, как кокон. Во рту неприятное металлическое
послевкусие. Хотелось пить, есть, а еще лучше помыться.
— М-м-м. — Изо рта против воли
вылетел глухой стон. Попытка повернуться оказалась неудачной и
очень болезненной.
Рядом что-то рыкнуло, и я
почувствовал страшную вонь, несло, как из выгребной ямы.
— Очнулся, ушастый? — Голос, похожий
на скрип дверных петель, звучал где-то над головой. С трудом
повернул голову в его сторону.
Орчанка. Страшная, как и все
представительницы ее расы, с крупными клыками, лысая и в какой-то
вонючей меховой накидке.
— Ты еще кто такая? И почему я
связан?
Эта зеленая гадина заржала так, что
кони едва не встали на дыбы. Повозка дернулась, а я сильно ударился
о выпирающую доску.
— Вагнара позабавится с тобой,
прежде чем продать, а я от души посмеюсь над твоим избитым
телом.
О чем это она?
— Немедленно отпустите меня! —
задергался, пытаясь вырваться из пут, и только сильнее затянул
веревки, впившиеся в тело. Застонал против воли, а орчанка снова
засмеялась — если это можно было назвать смехом — и ускакала.
— Не дергайся, а то будет хуже, —
раздался голос сбоку, и пришлось донельзя вывернуть голову, чтобы
увидеть, кто это сказал.
Оказывается, я находился в небольшой
клетке. И она была не одна. На огромной повозке стоял десяток таких
клетей, и в каждой кто-то был. Кто-то связан, кто-то нет. А
говорил, как оказалось, приземистый гоблин, который сжался в комок
в углу и обнимал руками колени.
— Куда уж хуже, — проворчал я, но
все же послушно замер. Не потому, что смирился с положением. Просто
так проще было попытаться развязать путы.
— О, поверь, хуже может быть. Если
смиришься, то на следующем привале тебя развяжут.
— Смириться? С чем?
— С тем, что ты теперь собственность
Вагнары. И она может делать с тобой что заблагорассудится.