К точке эвакуации мы вышли минута в
минуту. Точность – вежливость не только королей, но и спецназа. А
иногда и вертолетчиков - вертушки тоже появились вовремя.
Вертолеты увеличились в размерах,
оскверняя вечную тишину этих гор непотребным ревом двигателей.
МИ-8 сел на ровную каменистую
площадку, а два «крокодила» реяли в воздухе, готовые порвать на
части всякого, кто приблизятся ближе чем на пять километров –
грозные, хищные ударные вертолеты, настоящие защитники гонимых, то
есть нас.
И вот мы уже внутри «восьмерочки» -
для кого-то может и гулкой, тряской, некомфортной, но для меня
такой привычной и родной, как верная крестьянская лошадка.
Внизу потянулись невысокие горы,
перемежаемые равнинами. Для художника это красивый пейзаж. Для меня
- театр военный действий.
- Ну что, охотники, с удачной
вылазкой, - произнёс я, разглядывая прислонившихся к трясущейся
стенке моих ребят.
Уже несколько месяцев мы охотимся на
полевых командиров Халифата и прочих террористических шарашек. С
учетом нашего опыта мы получаем задания на самую жирную и
труднодоступную дичь. И пока по результатам - мы лучшие из всех
аналогичных разведывательно-диверсионных групп, которые наводят
шорох в этих краях.
- Не сглазь, - сказал Князь. – Ещё не
приземлились.
Не сглазил. Долетели мы до аэродрома
Хмеймим, где дислоцировалась группировка российских ВКС, без
приключений. И вот мы уже тяжело шагаем по бетону полосы. Мы
пропитались злобой и ненавистью, гарью войны, на наши ботинки
чугуном налипла пыль местных дорог. Мы вернулись с очередного
боевого задания. Со щитом, а не на щите.
Чтобы мы не светились на базе в
полной красе – со спецназовскими стволами, в маскировочном
изношенном камуфляже, нам подогнали наглухо закрытую «Газель». Я
приказал ребятам сдавать оружие, снаряжение и двигать в
расположение, а сам отправился в штаб. Коротко отчитался перед
куратором полковником Родченко. Удостоился крепкого рукопожатия и
заверений о представлении всей группы к госнаградам. И узнал о
ближайших планах руководства…
- Послезавтра в Чкаловский, - объявил я, заходя в жилой модуль,
приютившийся в самой дальней точке авиабазы.
Нам уже давно пора домой. В скуку замершей между временами
перемен и ждущей чего-то Москвы. Я знаю, что там нам вскоре
захочется снова на охоту, но, возможно, что нам долго не
предоставят такой возможности. Руководство уже намекало, что мы
слишком вжились в эту войну, и пора нам отдохнуть от бесконечных
поисков, диверсий. Перерыв обещали длительный. Значит, будет учёба¸
нескончаемые тренировки, оттачивание навыков и наработка физической
формы, которая, в отличие от звериного чутья, вовсе не росла от
бесконечных боевых выходов, марш-бросков и полуголодного
существования во время вылазок на территорию противника.