- Все быть хорошо! В многих история
герой возвращаться домой в тот же момент, когда и исчезать из мир,
- с уверенностью, взявшейся непойми откуда, ответил собеседник.
- Может быть, но меня тут смущает вот
еще что...
Я замолк, пытаясь найти подходящие
слова - ведь ляпнул, не подумав - и тут же понял: да нет,
странности, действительно, имелись.
- Да? - азиат моргнул.
- Почему зал освещен лампочками?
И действительно, тьму каменного
склепа разгоняли не магические светильники, не факелы и даже не
свечи, а самые обыкновенные лампы накаливания: здоровенные, но
светящиеся крайне тускло. Их было тут штук десять - висевших под
потолком в простеньких керамических патронах без плафонов. И
еще...
- И наши встречающие. Они же
вооружены огнестрелом! - воскликнул я, переведя взгляд на одного из
аборигенов.
Этот довод заставил собеседника
задуматься и спустя несколько секунд напряженной мыслительной
работы он выдал:
- Ну, может, техномагия. Паропанк.
Сейчас кто-нибудь рассказать.
Японец точно в воду глядел. Не прошло
и пары минут, как охранники, словно повинуясь мысленной команде,
отошли от двери, та отворилась и внутрь вошли двое. Первый –
высокий молодой красавец с орлиным носом, волевым подбородком,
гладко выбритым лицом, иссиня-черными волосами до плеч и
пронзительными карими глазами. Второй - высоченный седовласый
здоровяк лет шестидесяти, грузный, как медведь, с длинной
окладистой бородой, ниспадающей на грудь. Одеты они были ощутимо
лучше автоматчиков: начищенные до блеска черные ботинки на
невысоком каблуке, темно-синие брюки, двубортные кители,
белоснежные рубашки. Все это великолепие дополняли золотистые
пуговицы и желтые же солнечные диски вместо звезд на погонах, а
также – пояса с прицепленными к ним ножнами и кобурами. Вообще,
больше всего эти двое походили на каких-нибудь высокопоставленных
офицеров Российской Империи конца девятнадцатого века.
Из украшений оба носили по перстню на
указательном пальце. Помимо этого, в левом ухе молодого «офицера»
красовалась серьга то ли с рубином, то ли с гранатом, а длинные
седые волосы грузного старика были стянуты в косу самым настоящим
золотым обручем, щедро усыпанным драгоценными камнями.
Впрочем, не очевидные символы
богатства привлекали внимание, нет. Лицо старого «офицера»: грубое,
морщинистое, с широкими скулами и большим мясистым носом намертво
запечатлелось в моей памяти, потому как выглядело кошмарно. Вся
левая щека старика была изодрана в клочья и представляла собой один
большой шрам, тянущийся вниз – к шее и пропадавший под одеждой.