Казалось, мы целую вечность играли в гляделки, как вдруг ящер
по-человечески вздохнул и произнёс:
— Нечасто меня навещают гости. Особенно вундуник,
путешественники.
— Это случайность, — голос меня подвёл, и я закашлялась.
Говорить на языке драконов, когда сильно нервничаешь, было тяжело,
поэтому пришлось перейти на всеобщий язык. — Я должна была
вернуться в Монастырь, но почему-то попала сюда. Прошу
прощения.
— Ты знаешь наш язык… — сказал дракон. — Удивительно.
Итак, кажется, мне крупно повезло. Сегодня меня съедать и
испепелять не планируют. Ящер представился Партурнаксом, лидером и
учителем Седобородых.
— Так вот ты какой! — удивилась я. — Мастер Арнгейр говорил, что
предводитель Седобородых, как и я, путешествовал между мирами.
— Эта способность есть у всех детей Акатоша, либо у смертных,
получивших его благословение, — рассказал дракон.
Мы проговорили несколько часов. Партурнакс знал множество вещей
и даже был в Волшебном Измерении. Только подробности рассказывать
отказался, сообщив, что жалеет о тех временах. Ну я и не стала
копать глубже. Не хочется расстраивать огромного опасного ящера.
Вместо этого я поинтересовалась, почему меня выкинуло на вершине
горы, а не во внутреннем дворе Высокого Хротгара.
— Здесь Тид-Аран, Временной разрыв, — сказал Партурнакс. —
Завеса между Мундусом и Обливионом здесь самая тонкая во всём
Скайриме. Кто-то здесь может заглянуть в прошлое. Ну а кто-то, как
я и ты, может переместиться сюда в любой момент.
С вершины мне пришлось уйти, когда поднялась метель такой силы,
что заклинания не спасали. Партурнакс лишь благосклонно кивнул и
сообщил, что с помощью мощи своего Голоса уберёт стену холода,
преграждающую путь к вершине, чтобы кто попало не мог сюда пройти.
Дракон лишь посетовал на скуку и попросил время от времени
заглядывать к нему поболтать. Я с радостью согласилась. До этого
мне не приходилось болтать с драконами, тем более такими
мудрыми.
На подходе к Высокому Хротгару я пробежала мимо ошарашенного
Вильгельма и метнулась к костру, готовая в него чуть ли не
прыгнуть, чтобы согреться.
— Не привыкла я к скайримской погоде, — пробурчала я,
отогреваясь.
— Где ты была? — воскликнул довакин, уперев руки в бока.
— Сначала в Обливионе, — сказала я, морщась от растаявшего
снега, стекающего за шиворот. — А затем на вершине горы.