Лизавета же смотрела на меня, покусывая губу. Ох, сейчас же она
мне наверняка сцену устроит... Как-то я совсем про нее не
подумал...
— О, Лизавета, милая, познакомься, — я приподнялся на стуле и
подался вперед. — Это Даша, мы с ней вместе работаем. Отличная
девчонка, думаю, вы подружитесь, когда узнаете друг друга
получше.
Даша подняла смеющиеся глаза на Лизу и встретилась с ней
взглядом.
— Отличное платье, — сказала она безмятежно. — У моей бабушки
шторы из такой же ткани.
Парни за столом рассмеялись, Лиза задохнулась от гнева.
— Эй, ну что смешного-то? — притворно возмутилась Даша. — Я уже
второй год пытаюсь выпросить у нее эти шторы, чтобы платье сшить! А
она не отдает! А хорошую ткань сейчас найти — это целое дело! Так
что, Лиза, может пошепчемся где-нибудь в тихом уголке, и ты
поделишься секретом, где достала, а?
— Очень надо, — фыркнула Лиза, демонстративно придвинула у
столику стул с противоположной стороны и села рядом со своей
темноволосой подругой. Склонилась к ее уху и принялась что-то
нашептывать, изредка сверля меня взглядом. Значит разборка не
заставит себя ждать...
И она не заставила, конечно.
— Иван, можно тебя на минуточку, — раздался над моим ухом голос
Лизы.
— Сейчас вернусь, — сказал я Даше, вздохнул и поднялся.
На этот раз выводить меня на улицу Лиза не стала. Она оделась в
тонкое осеннее пальтишко, видимо, чтобы платье не помять, а к
вечеру неплохая с утра погода испортилась, поднялся пронзительный
ветер, и с неба посыпалась острая снежная крупа.
— Ты зачем притащил сюда эту девку?! — прошипела она,
остановившись у самой двери. Глаза сверкают ревнивым пламенем,
разумеется.
— Я же сказал, мы вместе работаем, ей было нечем заняться
вечером, вот я и пригласил... — начал оправдываться я, сделав
виноватое лицо.
— И поэтому ты к ней прижимаешься у всех на глазах?! — пока еще
она удерживалась в рамках громкого шепота. Но я уже не в первый раз
с ней ссорился, так что знал, что это ненадолго.
— Так тесно же за столиком... — не то, чтобы мне хотелось
оправдываться, просто почему-то эта игра ужасно нравилась Лизавете.
Во всяком случае, она искала поводы придираться и обижаться
буквально во всем. В том, как я ем. В том, как я разговариваю. В
том, как я тарелки мою. Ей казалось, что я все делаю ей назло. Она
лезла ко мне с упреками, я оправдывался, просил прощения изо всех
сил, потом она меня великодушно прощала, и если мы были в
уединенном месте, то дальше по сценарию следовал секс.