, – думаю я) …учёный. И у него каждый день приемы где-то на высшем уровне. В разных странах. Он то в Мексике, то в Италии, то в Тунисе, то в Эмиратах. Его очень трудно увидеть. (Ещё бы, думаю я). К тому же он не особенно молодой. Но у нас прекрасные отношения, очень крепкие. Просто, когда человек настолько серьезно работает, ему очень трудно вырвать время, чтобы повидаться.
– You know, – Вероник останавливается, поднимает свои подведенные жирным черным карандашом глаза и романтически смотрит на небо… – я очень люблю секс. И совсем необязательно, чтобы при этом было что-нибудь ещё, понимаешь? – Да, – говорю я, – понимаю. М-м… То есть, не понимаю, нет.
– …Да просто взяла бы и поцеловала его… куда-нибудь в лицо… Такой момент! Будь я на её месте… – И Вероник возмущенно глядит на мир сквозь меня, и смеркается, и улица бесконечна, и я не знаю, здесь ли ещё Вероник, и была ли она, и была ли эта вечеринка или я только пойду на неё – вчера, – или была на ней – завтра… И это, в сущности, не важно, наш шарик так мал, наши близкие так далеки, наши далекие исчезают в разных измерениях… А я все иду, иду на эту самую дурацкую, на эту эпическую вечеринку в Ханчжоу…
… – Тим, где газета? – вопрошаю я Тима, вернувшегося из магазина с пивом и шоколадом.
Я пытаюсь протереть окно и балконную дверь у них в гостиной. Как известно, лучше всего это делать газетой. А она кончается. Имеет право русская женщина на свои привычки?!
– Net gazeta! – кричит Тим. Он уже в спортивных трусах и прячется от моего гнева в ванной. Недавно он обрил себя сам машинкой и теперь похож на тифозного больного.
– Как нет? Как же я покажу вам светлое будущее? Без газеты?
– Ja n’e ponimaju.
– Всё ты понимаешь!
– Представляешь, – шепчет, пробегая, Роман, он даже поменял постельное белье – постелил новое, самое лучшее…
– Скажи ему, что он далеко заходит в своих ожиданиях от нашей party. Хотя кровать для одного, конечно, великовата. – Последнее замечание кроме горстки скепсиса и щепотки флирта ещё содержит бочку черной зависти: в своей холодной, как древнерусский ад, экспертской квартирке я уже третий месяц сплю на узенькой жесткой койке.
Роман, прикрыв глаза и прядая челкой, как конь, поёт «Have you, have you ever seen thе rain…»… Я, истратив последний клочок газеты, успокаиваюсь, наливаю себе пива и иду сажать за крыши домов солнце. Бутылки толпой теснятся на столе. Одиноко скучает небольшая кастрюлька с борщом – нам предстоит типичная гусарская вечеринка…