Апокалипсис или конец это только начало
В начале лета 2011 года я был абсолютно уверен, что грядет Апокалипсис и пора с этим что-то делать. На тот момент жизни, эта мысль мне казалось настолько здравой и естественной, что любые сомнения и насмешки окружающих лишь убеждали меня в своей правоте. И чем больше меня пытались переубедить в обратном, тем крепче становилась моя вера. Конец цивилизации в моем представлении был неминуем.
Одним словом, я уверовал. И как свежий неофит новой веры, был одержим своим истинным знанием. Друзей, родственников, сотрудников на работе и просто мало знакомых людей, часто попадающихся в подвыпивших компаниях, я пугал грозными знамениями, знаками свыше и другим малопонятным бредом. Вещал я горячо и истово, как не признанный пророк в своем отечестве.
Моя подруга Ольга относилась к моей навязчивой идеи снисходительно, по принципу: во чтобы дитя не верило, лишь бы было рядом. Тем не менее, она не мешала мне веровать и вносила посильную лепту своим критическими замечаниями. В общем, всё тогда меня лишь подогревало и убеждало в истинности моего пути. К моменту наивысшего пика моей экзальтированной убежденности в неизбежности конца всего сущего, я вдруг осознал, что пришло время действовать, а не только заламывать руки и призывать всех к спасению и покаянию.
Моё волевое решение было сродни решению Ноя, осознавшего, что спасительный Ковчег нужно строить сейчас или никогда. Нужно было учесть тот факт, что Ною в этом вопросе активно помогал Бог, а я был решительно обделен его вниманием. К тому же от Великого патриарха меня отличало, отсутствие чертежей и подробных инструкций от Господа. Прямую связь с Всевышним мне заменил мой лучший друг Димон.
О нём стоит упомянуть отдельно. За год до судьбоносных событий мой друг осуществил своя мечту и перебрался в деревню. Он купил дом! Уехал в глушь, в деревню, но не Саратов, а гораздо ближе – в Белоруссию, деревню Мозоли. Объяснялось его добровольное изгнание разными причинами, но основная заключалась в наличие, поблизости от Мозолей, его отца Бориса Степановича.
Борис Степанович возрадовался возвращению своего чада под отцовское крыло настолько, что в порыве чувств помог блудному сыну с покупкой деревянного дома. Самого что ни на есть аутентичного, деревянного дома со всеми его достоинствами и недостатками. Основным достоинством дома было наличие русской печки, гордо возвышающейся посреди комнаты каменной громадой и занимающей треть жилой площади. Не маловажным было наличие сада и большого невозделанного огорода. К недостаткам можно лишь причислить преклонный возраст деревянного строения. Оно вполне мог застать поход Суворова к Альпам через Мозоли. Еще дом имел легкую скособоченность на один угол и страдал полным отсутствием воды и газа – тех самых маленьких удобств, что делают жизнь горожан удобной и вполне терпимой.