Любовь в карете золотой
промчалась над моей судьбою,
и с той поры я сам не свой:
моя душа полна тобою.
Тебя я вижу в жарких снах,
тобой одной полны все думы,
и я качаюсь на волнах
тревог, сомнений и раздумий.
Я так страдаю от тоски,
в душе то нежность, то печаль.
Любви карету рысаки
уносят вдаль, уносят вдаль.
Ты в той карете золотой
уже с другим, уже с другим.
зачем душа больна тобой,
зачем любовью я томим?
Я над клумбами порхаю мотыльком,
с легких туч срываюсь ласковым дождём,
я щеки твоей касаюсь ветерком,
я тобой овладеваю сладким сном.
Я любуюсь тобой, сколько хочу
но ты зовешь меня, а я всё молчу,
и видеть можешь ты меня лишь во сне,
потому, что я погиб на войне.
Вижу, снова ты сидишь в уголке
вновь слеза у тебя на щеке,
фотография моя в твоей руке,
блики солнечных лучей на потолке.
Как утешить тебя я хочу!
Но ты зовешь меня, а я всё молчу
и обнять тебя уж не удастся мне,
потому, что я погиб на войне.
А над клумбами порхают мотыльки,
тихо веют над землёю ветерки,
напевают тебе ласково о том,
что ты забудешься сегодня сладким сном.
Ты, родная меня больше не жди,
выйди замуж и детей заведи,
только всё же вспоминай обо мне
и о том, что я погиб на войне.
Такая трудная у нас с тобой любовь
Я помню ночи, проведённые с тобой.
Нет ничего воспоминаний тех чудесней,
Но и тогда своею песенной душой
Ты пребывала не со мной, а в занебесье.
Я понимаю, мне тебя не удержать,
Как не удержишь облака в руках,
Но нам с тобой своей судьбы не избежать,