– Vous faites quoi? (Ты совсем того?) – рассмеялся Матис. – Où allons-nous? (Куда мы пойдём?) – он показал пальцем в окно, за которым кроме снега ничего не было видно. – Nous ne sommes pas venus à ce… quel est son nom? (Мы же ещё не приехали в этот… как его там?) – он посмотрел на товарищей, ища помощи.
– Novokuznetsk, (Новокузнецк), – помог другу Чарльз.
– Exactement! (Именно!) – старший Жаккар щёлкнул пальцами. – Novokuznetsk… quel nom étrange … (Новокузнецк… какое странное название…) – он поморщился.
– Il est la Russie, (Это же Россия), – пожал плечами Тибо. – Beaucoup de choses peuvent être inhabituel pour nous. (Здесь многое может быть непривычно для нас).
– De plus, (Как хорошо), – расплывшись в широкой улыбке и сладко потянувшись, ответил Матис, – nous ne resterons pas ici … (что мы здесь не задержимся…)
– Может быть, объяснишь своим, что мы уходим? – спросила у переводчика Клава, косясь на ничего не подозревающих французов.
Андрей кивнул и направился к «своим», что-то долго и, по возможности, осторожно им объясняя, безбожно привирая и спихивая всё на бедного месье Фаша – продюсера группы, который спал у себя дома и не подозревал, в какую ж… попали его подопечные.
– Объяснил, – сказал Андрей, вернувшись к девушкам, которые уже полностью собрались и теперь наблюдали за тем, как Константин, периодически дыша на мёрзнущие руки, выгружал их багаж.
Французы неспешно одевались. Особенно медлил Бернард, который никак не мог определиться, на какой бок ему повязывать шарфик. За то время, пока младший Жаккар красовался перед зеркалом, старший успел «устать» и снова завалился в кресло, доставая телефон и включая одну из игрушек-гонок, которые очень любил.
Словив очередной недобрый взгляд дам, Андрей кивнул им и направился к французам, осторожно торопя их. Очередное враньё про «интереснейший русский отдых» заинтересовало Тибо, Чарльза и Матиса, а Бернарда, который так и не определился со своим шарфиком, просто вытолкнули за дверь.
– Ce n’est pas moi! (Так нельзя со мной!) – завопил младший Жаккар. – Je suis malade! Et je ne peux pas chanter! J’ai une voix … (Я же заболею! И петь не смогу! У меня же голос…)
– Et vous la bouche ouverte et moins malade, (А ты рот меньше открывай и не заболеешь), – ответил Матис и мерзко так улыбнулся, уцепляясь за молнию на куртке брата и застёгивая её до носа.