Грех было его не поцеловать. И в то же время было грешным обратное действие.
Хайден проиграла: пара поддалась соблазну. Они сплелась в поцелуе.
Дальше все было в тумане. Сладком, упоительном тумане, который рассеялся лишь под утреннее пение птиц за окном и легкое дуновение ветра, от которого колыхалась тонкая белоснежная занавеска. Девушка улыбнулась прекрасному солнечному дню. У нее было прекрасное самочувствие, несмотря на девять или даже двенадцать выпитых бокалов мартини.
Могло ли повлиять на самочувствие нечто другое?
Хайден повернулась и не обнаружила своего прекрасного принца на другой половине кровати после совместно проведенной ночи.
Где сейчас был Майлз?
Первое, что пришло на ум девушке, было трагического характера: Хайден проиграла своей природе и убила парня. Это объясняло бы ее прекрасное самочувствие. На губах по-прежнему чувствовалось послевкусие. Тогда где тело? И она бы помнила убийство с последующим самобичеванием.
Следующим предположением стала версия, что герой, получив свою награду, попросту «собрал вещички и слинял». Типичный мужчина.
Однако Хайден почувствовала запах приближающегося Майлза, а через секунду он уже появился в комнате. В руках был поднос с завтраком. Был еще высокий цилиндрический стакан из бордового стекла (Хайден даже не представляла, что у нее такой имеется), а в нем стояла георгина.
– Где ты…
Она уже собиралась узнать, где Майлз раздобыл цветок, но Майлз ее опередил:
– Сбегал на рынок, пока ты спала.
Он подошел к постели и поставил поднос.
– У меня нет слов, – промолвила Хайден, оглядывая завтрак. Это был ее первый завтрак в постель. В том плане, что его принес мужчина, а не гувернантка или отец, когда девочка серьезно болела в 1842 году.
«Напомню себе, что не следует сообщать о себе такие факты», – подумала она.
– Подойдет и обычное «спасибо», – усмехнулся Майлз.
– Спасибо.
Прядь медных волос упала девушке на глаза. Хайден собиралась зачесать ее за ухо, но Майлз сам это сделал, после чего его рука задержалась на фарфоровой коже девушки. Его прикосновение было таким нежным и теплым.
– Ты замерзла? Ты холодная, – обеспокоено спросил он.
– Нет, это у меня от рождения, – соврала Хайден. И, чтобы «пригладить» вранье, улыбнулась.
Майлз даже не заподозрил неискренность в ее словах, лишь смотрел на прекрасное лицо. Хайден обратила внимание на то, как он смотрел на нее. Никогда в жизни на нее так никто не смотрел. Она уже любила, но тот человек не мог подарить ей любовь, о которой она мечтала. А взгляд, что передавал Майлз, и подавно. Вряд ли прошлый возлюбленный Хайден вообще могла дать хоть какую-то любовь.