— Кучерявый, скотина… Если выберусь и
увижу тебя, одним сломанным носом ты не отделаешься, — сквозь зубы
дал себе зарок и принялся думать, как выкручиваться из этой
ситуации.
Промотав логи, выяснил итоги
сражения. Плюс пятьсот двадцать опыта за тридцать две наколоченных
твари. Вот только осталось их в несколько раз больше, да и ни одной
крупной так и не достал.
Нога приходила в норму, в то время
как во мне проснулись страшный голод и жажда. Позволил себе
половину фляги. Если убью их всех — то смогу её пополнить. Звуки
капели недвусмысленно намекают — от жажды не помру.
Я поднялся и принялся вновь
облачаться. Только кофту, что пустил на лоскуты, оставил. Размял
ногу, которая всё ещё плохо слушалась. Не знаю, Живучесть помогла
или яблочко волшебное, но бой теперь можно худо-бедно продолжить.
Вооружившись, вновь пошёл войной на неприятеля.
В левой руке зажат щит, в правой —
длинная палка, горящая на конце. Двигался к «маяку» в виде
торчащего из подохшего паука копья. Это было самое длинное моё
оружие для сражения на дистанции. Лук в этой ситуации оказался
бесполезным от слова совсем.
— Пошли вон! Чё шипите, твари? С
дороги, я сказал! Рассосались… — крутил палку вокруг себя, прогоняя
самых настойчивых.
Один из них повернулся брюхом и
напрягся. Я тоже напрягся и отбежал в сторону. Совсем вовремя, ведь
паутина плотным липким сгустком пролетела в метре от моей
тушки.
— Пошёл на хрен! — горящая палка
ткнула уродцу под брюшко, отчего тот заверещал, в ужасе отбегая от
обидчика.
Огня они и впрямь боялись. Готовы
бежать по головам друг друга, лишь бы избежать страшного врага.
Многие, впрочем, так и делали. В этом паучьем хаосе я прошёл метров
двадцать, прежде чем добрался до копья. Щит убирать было некуда, но
он был не слишком большой и моя кисть всё ещё могла ограниченно
двигаться. Ею я и схватил копьё, с трудом вытягивая древко из
распластавшегося трупа. Кусок горящего дерева обломился, и моя
огненная защита стала на двадцать сантиметров меньше.
Не стал испытывать судьбу, поспешив к
условно безопасной зоне с ярким, ослепительным для местных
арахнидов пламенем. Новый план оказался максимально прост. Пауки
дальше определённой линии не заходили. В двух метрах от неё я и
стоял, разминая плечи. В одной руке горящая палка, в другой —
копьё. Стоило только развернуть корпус, как легко мог достать до
ближайшей твари. Те злились, шипели, порой, плевались и совсем уж
изредка бросались на обидчика в слепом гневе. Правда, зачастую
сильно промахивались и получали копьём в бок.