Поэтому группки по двое-трое, что с гоготом и пьяным ором
проносились мимо меня, разбрасываясь заклятьями, я пропускал молча.
Ждал, подсознательно чувствуя, что нужный мне обязательно
попадётся.
И, наконец, когда шум начал стихать, появился мой клиент. Мужик
в балахоне, чуть выше меня, он шарил по палаткам, поминутно
чертыхаясь. Ничего полезного для себя не найдя, со злости пнул по
валявшемуся на земле брошенному чемодану и, повернувшись ко мне
спиной, запустил Бомбарду, окончательно разнося всё вокруг.
Это шанс, понял я. Нож в ладонь, я соскочил бесшумно с камня,
срываясь почти в бег. До балахонщика было метров пятнадцать. Вот он
начал поворачиваться ко мне. Я видел, как в замедленной съёмке, как
палочка в его руке начинает поворачиваться в мою сторону, поднырнул
в полупрыжке-полускольжении под руку, перехватывая левой, не давая
опуститься. И тут же лёгкий укол под ребро. Он даже ещё ничего не
понял, не понял, что произошло, его ещё пьянил адреналин, и тело не
желало признавать, что, фактически, уже мертво. Я поймал удивлённый
взгляд, и словно разряд проскочил, когда наши глаза соединились. И
нанёс ещё один молниеносный удар в подмышку.
Он захрипел, пытаясь всё ещё развернуться, как-то отреагировать,
сопротивляясь, и я не стал его останавливать, наоборот, помог,
сильнее доворачивая его, ведя, словно в танце. А нож в моей руке
метался, словно язык змеи, нанося удар за ударом. Я чувствовал, как
что-то липкое стекает по моей руке. Разворот ещё сильнее, резкий
взмах, и мне в лицо брызгает тёплая кровь из широкого разреза на
горле. Он завалился на меня, а я сделал ещё несколько оборотов,
почти волоча его потяжелевшую тушу на себе. Мне нужны были следы
борьбы и необходимость запутать тех, кто попытается по следам
определить, как всё произошло на самом деле.
Толкнув бездыханное тело от себя, залитый кровью по самую
маковку, я прислушался, ища других залётных гостей, но всё было
тихо. Сев «по-турецки» прямо в натёкшую тёмную лужу, я расслабился
и, уперев взгляд в только что разделанную тушу, пять минут назад
ещё бывшую человеком, и положив нож на скрещенные ноги, начал
тихонько оглаживать липкое лезвие, впадая в полумедитативный транс.
Замирая, словно изваяние, и вновь пробуждая в душе забытый
холод.
Таким меня и нашли через три часа боевые группы аврората.