***
Не отрываясь от фотографий, Сталин бросил мимолётный взгляд на
собеседника, прищурившись:
- Сами что по этому поводу думаете, Михаил Стэпанович?
Тот, тотчас вскочил, встал по стойке «смирно» и одёрнув френч,
решительно выпалил официальным тоном:
- Я не думаю, я уверен – нам дан шанс всё исправить, товарищ
Сталин!
Откроем все карты и расставим все точки над «ё»: командарм
Свечников был человеком амбициозным – хотя и тщательно скрывал это.
В Императорской армии говорили по такому поводу: «Карьеризм, это
как половой член: у каждого офицера он должен быть - но прилюдно
его демонстрировать есть mauvais ton» и, наш герой полностью
следовал этому правилу.
Он явно тяготился своей хоть и высокой и почётной – но
«придворной» должности. Будучи, как говорится «на досуге» ещё и,
военным историком и теоретиком, Свечников ещё со времён Первой
мировой войны разрабатывал идеологию и концепцию создания «сил
специального назначения» (Спецназа). Не отрывая свою судьбу от
судьбы Отечества, он тем не менее в этом оружии увидел шанс для
себя лично достичь высших военно-командных высот в Республике.
Председатель Совета Народных Комиссаров, не спеша положив
фотографии на место, резко захлопнул папку:
- Что Ви имэете в виду, товарищ Свэчников?
- Неведомыми силами нам дан шанс вернуть Россию в разряд великих
держав, товарищ Верховный Главнокомандующий!
Понизив голос, Сталин очковой змеёй угрожающе прошипел:
- По-вашему, убийство Лэнина - дало нам шанс стать вновь вэликой
дэржавой?
Разговор становился опасным и Свечников мгновенно вспотел.
Однако, собравшись с духом, он чуть хриплым голосом уверено
произнёс:
- Сказать по правде, я не считаю что убийство Владимира Ильича -
что-то кардинально изменило… За исключением хозяина этого кабинета,
конечно.
Помедлив, Сталин согласно кивнул:
- Пожалуй, Ви правы – Иудушка и при живом Лэнине творил что
хотэл. Взять хотя бы его «особую» позыцию по Брестскому миру,
нацыоналный вопрос или расстрэл царской семьи. Хотя послэднее,
скорее можно скорее инкриминировать Свэрдлову – Урал его вотчина…
Была.
Вождь невольно вспомнил, что со Свердловым они рамсывали ещё со
времён ссылки в Туруханске, не сойдясь характерами… Что «в честь»
Якова Михайловича, он назвал свою собаку «Яшкой» и выдрессировал её
вылизывать помойное ведро – в которое мочился и плевал.