– Собственное мнение.
Мама вскидывает руки. Лора повторяет ее жест, будто играет в какую-то игру, а я вздыхаю. Когда мы научимся слушать друг друга? Разве так сложно не ругаться, а просто разговаривать?
Покрышки шуршат по мокрому асфальту. Папа все поглядывает на меня, криво улыбаясь. В салоне жарко, окна запотели, капли скатываются по стеклам, как слезы по щекам Лоры, когда та ревет из-за мультиков. А затем неожиданно впереди что-то вспыхивает. Мама кричит, но я не разбираю слов. Папа выворачивает руль, и машина слетает с обочины прямиком в черную пасть леса.
Я думаю, с каждым из нас происходит что-то плохое. Постоянно. Ежедневно. Мы стараемся не обращать внимания, но этот шар все кружится, и на наши головы выпадают осадки в виде надоедливых сестер или невыносимых родителей. Кому-то везет больше, кому-то меньше, но в конечном счете у каждого накапливается целый список того, без чего жизнь стала бы проще. Возможно, даже лучше.
Но мы не всегда понимаем, что значит «лучше», что значит «плохо». Мы жалуемся на жизнь, и вскоре она начинает жаловаться на нас, преподнося неприятные сюрпризы.
В тот самый момент, когда Лора, этот маленький, надоедливый монстр, застывает с распахнутыми от ужаса глазами, а родителей бросает вперед от сильнейшего удара, я понимаю, что готова жить в том «плохом», которое у меня было. Что мое «плохое» – на самом деле хорошее. Но я понимаю это слишком поздно.
Все мои мысли исчезают, и я превращаюсь в надоедливую мошку, которую хватают в ладони и сдавливают изо всех сил. Я слышу хруст, а после – ничего.
Я приезжаю на закате. Останавливаюсь возле двухэтажного особняка. Захлопываю дверь машины и скептически осматриваю свое новое место обитания. Дом старый, но выглядит прилично. Черная крыша, стены сероватые. Я плохо разбираюсь в архитектурных стилях. Здесь определенно жило не одно поколение Монфор-л’Амори. Язык сломаешь, верно? Поэтому фамилию сократили до Монфор. Звучит не так пафосно, но зато никто не ошибется, называя ваше имя.
Дует теплый ветер – южное приветствие южного городка Астерия.
Я закрываю глаза и втягиваю воздух, пытаясь свыкнуться с мыслью, что жизнь продолжается. Трудно поверить. Жизнь не должна продолжаться. Я не хочу, чтобы она продолжалась. Но водитель фуры не спросил моего разрешения, когда выехал на встречную полосу. И в больнице меня не спрашивали, назначая терапию. Собственно, социальный работник тоже не поинтересовался, намерена ли я переезжать в Астерию к двум сумасшедшим сестрам матери, живущим на неплохое наследство, оставленное прадедушкой. За меня все решили. Мне остается лишь делать вид, что я живу, что мир крутится. Что родители и Лора не умирали.