— Ты ошибаешься насчёт меня, Фидель. Я никогда Булату слова про тебя плохого не сказала. Если у тебя больше нет вопросов по номерам, я вернусь к работе.
— Дура ты, блядь, — презрительно роняет он, и я вдруг замечаю, что на манжетах его модной толстовки собрались катышки, а ногти — всегда аккуратные и ухоженные — неровные, и местами под них забилась грязь. — Как-нибудь ещё увидимся.
Я даже вслед ему смотреть ему не могу — настолько меня трясет. День рождения отца Антона словно открыл запечатанный шлюз, в который потоком хлынуло моё прошлое. Я презираю Фиделя, но я никогда не хотела ему навредить. Та глупая выходка, продиктованная желанием по уши влюблённой девчонки вызвать ревность, была случайностью. Фиделя она не должна была коснуться.
Дальше всё становится ещё хуже: неожиданно меня просят зайти в кабинет управляющего отелем. За все два месяца, что я здесь работаю, это происходит впервые.
Пока я поднимаюсь на лифте, всё больше наполняюсь уверенностью, что вызывают меня из-за Фиделя. Он наверняка нажаловался, что администратор вечерней смены Тая была с ним груба, и теперь мне придётся объясняться.
— Здравствуйте, Андрей… — я украдкой смотрю себе на ладонь, куда записала его отчество. — Витальевич. Вы вызывали?
Андрей Витальевич, мужчина лет тридцати пяти, которого я видела лишь в день приёма на работу, отрывается от массивного чёрного моноблока.
— Таисия? Проходите. Надолго не задержу.
Он выглядит вполне миролюбивым, но это не мешает мне набрать в лёгкие воздуха, чтобы начать оправдываться. Я не для того строго блюду дисциплину, чтобы позволить Фиделю на меня клеветать. Надо будет — расскажу, что этот человек на меня зол, и это он, а не я, бросался оскорблениями.
— Все наши сотрудники проходят ежегодное медицинское обследование. Вам тоже необходимо это сделать.
— Но у меня ведь есть… — я растерянно смотрю на поблёскивающие стёкла его очков. — Я ещё в «Планете» сдавала.
— Следует обновить. Сохраняйте чеки на анализы: их стоимость будет возмещена.
— Это всё, Андрей Витальевич? — а про себя думаю: «Скажи «всё», чтобы мне не приходилось опускаться до оправданий».
— Это всё, — его тонкий рот трогает одобрительная улыбка — К вашей работе нареканий нет. Виталина вас хвалит.
Против похвалы я не могу устоять — тоже расплываюсь в улыбке. Так приятно, когда тебя ценят. А медкнижка — сущая ерунда.