Я сделал Павлу знак оставаться на месте, а сам тихонько пошёл к
причалу. Прятаться и таиться не было смысла — туман ограничивал
видимость и поглощал негромкие звуки шагов. Я подошёл к самому
берегу озера.
Завораживающее зрелище: пять метров чистой спокойной воды с
плавающими на ней зелёными пятнами кувшинок, а дальше —
таинственная непроницаемая мгла. Впрочем, утренний ветерок уже
начал разгонять её.
Нам повезло — у причала не хватало одной лодки. Я точно помнил,
что в мой прошлый приезд сюда их было пять, и ещё одна,
свежеокрашенная, сохла на берегу. Именно её и не было видно.
Значит, всё-таки, уплыли! Ну, теперь оставалось только
ждать.
Ожидать пришлось недолго. Едва ветер и поднимающееся солнце
разогнали туман, как от дальнего берега озера послышались выстрелы.
Стреляли явно на моём участке. Я сжал кулаки и стиснул зубы. Затем
взял себя в руки и огляделся в поисках укрытия.
Мы с Павлом сидели за высокой поленницей дров. Она была сложена
так удачно, что прикрывала нас и со стороны дома, и со стороны
причала для лодок. Сами же мы, слегка привстав с чурбаков, могли
видеть весь ближний берег озера.
Выстрелы, продолжались с неравными промежутками, постепенно
приближаясь. Я понял, что браконьеры постепенно плывут вдоль берега
к базе, попутно выпугивая уток из прибрежного тростника. Через час
или полтора они будут здесь.
Потревоженные утки парами и небольшими стайками носились над
озером. Им бы сейчас спокойно кормиться, но тишина летнего утра
была грубо нарушена вооружёнными уродами, которые решили, что закон
писан не для них.
Я переломил ружьё и вложил в стволы два патрона с крупной
дробью. Павел вытащил магазин из своего пистолета, проверил его и
защёлкнул обратно.
Внезапно возле самого причала раздался выстрел, за ним — второй.
Делавшая круг над озером кряква подломилась в полёте и с громким
всплеском рухнула в воду.
Я услышал плеск вёсел и укоризненный голос Жмыхина:
— Валентин Григорьич! Я же просил не стрелять возле базы. И так
нормально набили за утро.
— Не переживай, Дима! — со смехом ответил ему кто-то незнакомый.
— Кого нам тут опасаться?
Со стороны дороги раздалось тарахтенье «Газика».
Ах, чёрт! Фёдор Игнатьевич услышал выстрелы около базы и теперь
торопился сюда.
— Идём, Паша!
Я перехватил ружьё и шагнул из-за поленницы на берег.