Сколько таких сетей унесено ветром? Сколько их плавает хотя бы в
том же Финском заливе или Ладожском озере? Все они наполнены
протухшей, разлагающейся рыбой, которая пропала без всякой пользы.
Часто в этих сетях путаются и гибнут водоплавающие птицы, а иногда
— и беззаботные купальщики.
— Ребята, присмотрите за этими, — бросил я солдатам и шагнул к
лодке.
— Разбудить? — спросил Володя.
Я мотнул головой.
— Пока не надо. Меньше возни. Кто грести умеет?
— Я, — отозвался один из солдат — невысокий, крепкий паренёк с
коротким ёжиком волос.
— Давай, Васильев! — кивнул ему Володя.
Мы спустили лодку на воду. Васильев сел на вёсла, я устроился на
корме. Грёб солдат сильно и ровно, лёгкая лодка шла, словно под
мотором.
— Рыбак? — спросил я его.
Солдат кивнул.
— Я из Шушенского, на Енисее. Слыхал? У нас знаменитое село.
— Конечно, слыхал, — улыбнулся я.
В селе Шушенском отбывал ссылку Ленин. Это знал каждый школьник
в СССР.
— Поверни меня к гусёнку. Только осторожно, не задави его, —
попросил я.
— Сделаю, — кивнул Васильев.
Он развернул лодку и стал потихоньку подплывать к бьющейся
птице.
Увидев лодку, гусь сильнее захлопал крыльями. Его громкие крики
разносились далеко над водой. Как можно было их не услышать? Но
браконьеры спокойно спали.
Я протянул руки к птице. Гусь зашипел, изогнул шею и больно
ударил меня оранжевым клювом.
Чёрт! И перчаток нет!
Мокрые крылья колотили по моим ладоням, холодные брызги летели в
глаза. Птица ускользала, то и дело умудряясь ударить клювом.
Наконец, я сообразил, что делать. Поймал край сетки и вместе с
ней втянул запутавшегося гуся в лодку через низкий борт. При этом
придерживал его свободной рукой, чтобы не сломать лапы крепкими
нитями.
Всё-таки, за ночь птица порядочно устала, иначе справиться с ней
было бы труднее.
Капроновые нити крепко обмотались вокруг лап. Распутать их было
невозможно. Не обращая внимания на удары клюва и крыльев, я достал
нож и острым кончиком поддел нить ячеи. Нить лопнула. За ней другая
и третья.
Лапы гусёнка освободились из плена. Но птица, не понимая этого,
продолжала биться в лодке. Я подхватил её руками и вытолкнул за
борт. Быстро перебирая лапами, гусь поплыл в сторону берега, в
заросли тростника.
Я оглядел себя. вот чёрт! Мокрый с ног до головы, словно купался
в одежде. Вода с рукавов штормовки течёт в лодку.