После призыва секунданта сходиться, решаю не лезть вперёд и
немного изучить соперника. Первые два выпада отбиваю достаточно
легко, чему он явно удивлён. Далее наношу несколько молниеносных
ударов, подлавливаю ногу капитана на подсечку, секундная заминка,
далее неожиданный лоу-кик и тут же я протыкаю ключицу противника.
Не дав Жиржинскому опомниться, новым ударом валю его на землю и
приставляю кончик эспадрона к его горлу. Капитан своё оружие
выронил и просто с ненавистью смотрит на моё спокойное лицо. К его
чести, он не издал ни звука или стона, хотя рана должна быть весьма
болезненной.
-Я удовлетворён, и более не имею претензий к Эдуарду
Викентьевичу, – не отказываю себе в удовольствии немного
поиздеваться, – Засим прощаюсь, господа. Дома меня ждут на обед, я
и так изрядно задержался.
Ещё в момент схватки, я слышал, как один из друзей капитана
начал возмущаться про недостойный приём и нарушение дуэльного
кодекса. Мне действительно наплевать, так как играть в эти глупые
дворянские игрушки нет никакого желания. Главное – это победа и
возможность сохранить свою жизнь. Тем более мы здесь не в бирюльки
играем.
Плохо, что отношения с гвардией испорчены навсегда. Там и
Барятинский наговорил лишнего, плюс слухи о моём недостойном
поведении, а теперь ещё и сомнительная победа на дуэли. С точки
зрения идиотов, играющих в благородство, конечно. Ничего –
неприятность эту мы переживём.
Интерлюдия-1.
Сегодня обстановка в резиденции прусского короля была далека от
благодушия, в отличие от предыдущих совещаний с ключевыми
министрами. Начавшаяся война с Данией[1]
настраивала короля и его ближайшее окружение на оптимистический
лад. Повторения позорного Берлинского мира точно не будет.
Пятнадцать лет назад датчанам удалось
победить[2], но времена изменились.
Объединённые австро-прусские войска перешли реку Айдер и, по
всем прогнозам, военные действия продлятся всего несколько недель.
Стратегия быстрой войны, выработанная начальником Генштаба фон
Мольтке, должна доказать своё преимущество над доктринами остальных
европейских армий. Ничего не предвещало беды, пока на стол королю
Вильгельму I не лёг свежий номер «The Times». Сказать, что пожилой
монарх был в бешенстве и шоке, значит, не видеть его воочию. В тот
же день было созвано совещание, куда были вызваны министр-президент
фон Бисмарк, военный министр фон Роон и начальник Генштаба.